Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

закончился разговор матери с сыном, я так и не узнал. Отправили меня прочь. Ну, хоть не арестовали пока, и то хорошо. До утра не спал, всё ждал, когда за мной придут. Не пришли. И на утро мы никуда не улетели. Задержались ещё на несколько дней. И я успокоился. А после через столицу мы вернулись в Севастополь. Государь же со свитскими остался в Петербурге. Меня к себе не подзывал, да и вообще делал вид, что в упор меня не замечает. Даже в пилотской кабине во время перелёта так ни разу не объявился. А Мария Фёдоровна, как мне пояснил Джунковский, самолётов опасается и предпочитает поездом ездить.

В Севастополе не стал задерживаться. Поплавки наши ещё не готовы, да и не нужны они больше. Неужели мы во всем Константинополе и его окрестностях площадку не найдем для приземления? Поэтому и сидеть здесь не стал. Переночевали и в путь. Единственное, так это Маяковский сразу же после приземления снова в город на почтамт отпросился. В столице-то ему не удалось с аэродрома вырваться – слишком быстро мы оттуда убрались. Отпустил его со спокойным сердцем. После последних публикаций в газетах его только ленивый да абсолютно безграмотный не знает. Растет популярность поэта и журналиста в народе. Так что можно ни патрулей не опасаться, ни лихих граждан по ночной поре. С последним я, конечно, погорячился, но попробуй его этим фактором на месте удержать.

Заправились под горловину, взлетели. Перед взлётом отдал управление помощнику – пусть тренируется. Над маяком развернулись в сторону Босфора, штурман уточнил курс, и мы потелепали потихонечку с набором высоты до полутора километров на Константинополь.

Через два с половиной часа полёта пришлось карабкаться ещё выше. Впереди сплошной серо-синей стеной встал грозовой фронт. Забрались на четыре тысячи метров, и всё равно визуально показалось недостаточно. Выше уходить не стали, народ здесь нетренированный, даже к таким высотам непривычный. Сидят, сопят, побледнели – сразу видно, что дышать нечем, кислорода не хватает. Развернулись вправо и пошли вдоль фронта.

Однако ошибся я. Не все такие слабые. В грузовой кабине громкие вопли восторга слышны. В очередной раз Маяковский свой темперамент проявляет. И есть отчего! Слева, на фоне черно-фиолетовой, клубящейся мраком стены ослепительными росчерками полыхают молнии. Завораживающая красотища! Только держаться подальше от такой красотищи желательно. Ну мы и держимся, уходим и уходим на северо-запад. А справа вдалеке ещё проглядывает синее море, всё в золотистых росчерках пробивающегося через тучи солнца. Через полчаса я начал беспокоиться, ещё через полчаса вообще заерзал на сиденье. Нет, так-то топлива нам хватает с запасом и до Константинополя, и ещё назад можем вернуться. А вот с такими отклонениями от основного маршрута, да ещё и с непонятными прогнозами по погоде… Да этому грозовому фронту конца и края не видно! Сколько ещё так лететь? Да ещё и видимость вокруг начала портиться. А фронт всё не заканчивается, так и стоит сплошной стеной, что вверху ему конца и края не видно, что впереди. Да ещё и начинает сверху вперёд выгибаться, шапкой своей словно козырьком накрыть хочет. Приходится ещё сильнее смещаться вправо, уходить в сторону от него. И что делать?

– Впереди через полчаса полёта Констанца!

Однако… Ладно, летим пока дальше. Если что, в Румынии сядем. Они же вроде бы как нам союзники? Констанца – тоже неплохо. Тем более я там никогда не был…

А фронт тоже на месте не стоит, наступает на пятки, поджимает потихоньку. И мы всё сильнее и сильнее сдвигаемся к востоку. И внизу слишком уж нехорошо – море совсем разбушевалось. Валы под нами серо-черные, седые пряди так и мелькают. И мы это с высоты прекрасно видим. Здесь, на высоте, в стороне от туч и то полёт неспокойный, то и дело трясет и мотает – приходится постоянно штурвалом ворочать. А что тогда там, у поверхности творится? Хорошо ещё, что ни одного корабля за всё это время не заметили. Или их предупредить успели, или просто кому-то сегодня повезло в порту остаться. А вот нам не повезло с погодой. И метеослужба почему-то не предупредила нас перед вылетом. А ведь был я на командном пункте перед вылетом, был. И метеоролога нашего, то есть училищного, видел. «Хо-орошая погода по маршруту», говоришь? Ну, погоди? Вернемся, я тебе холку-то намылю за такой прогноз…

Вот и берег! Сразу стало психологически легче, спокойнее как-то. По береговой черте определяемся на местности. Оглядываюсь на штурмана, смотрю – он расчетами занят. Выжидаю минуту и вновь оглядываюсь через плечо. О, как раз наш навигатор с расчетами закончил. Ну?

– Командир, Констанца осталась сильно левее. А до Качи чуть меньше двухсот миль, – правильно понимает вопрос в моих глазах Федор Дмитриевич. Спохватывается и уточняет: – Четыреста вёрст без малого.

– А до Константинополя?

– Чуть больше, – отвечает штурман, даже не задумываясь над ответом. Похоже, уже всё просчитал. – Если в верстах, то четыреста двадцать. Что туда, что до Качи почти одинаково.

И смотрит выжидающе. Да сейчас все на меня в экипаже так смотрят. Даже умудряюсь боковым зрением заметить торчащие из грузовой кабины чьи-то головы. Небось удивляются вопросу про Константинополь. А это я для себя и про себя же наше текущее местоположение пытаюсь отметить. У меня в голове тоже как бы воображаемая карта имеется.

– Как думаете, Владимир Владимирович, какое решение принимать? – пусть и помощник голову поломает. Посмотрим, какое решение примет.

– Здесь садиться нам никакого резона нет. В чужой стране, на неподготовленную незнакомую площадку… Где топлива нет. И шторм нагоняет. Может самолёт поломать. Вперед нам не пробиться, так что я за возвращение.

– Согласен. Смысла не вижу здесь садиться. Это не Констанца. Поэтому разворачиваемся вправо и берем курс на Севастополь, – подмигиваю ему с одобрением и последние слова адресую уже штурману.

Тот понятливо кивает и склоняется над картой, а Дитерихс заваливает «Муромца» в правый разворот.

И мы пытаемся удрать от нагоняющего нас шторма. И удираем довольно-таки удачно. Через минут сорок вырываемся из серой пелены – впереди пока ещё бескрайнее голубое небо и синее море до горизонта.

Ветер попутный, путевая скорость у нас резко возрастает. Смотрю на помощника, киваю на управление, поднимаю в немом вопросе бровь. Мол, не устал? Дитерихс отрицательно качает головой и не отдает управление. Ну и хорошо. Упорный. Пусть тренируется.

Снова садимся в заходящих лучах солнца. Штормовой фронт остался позади, но мы-то знаем, что никуда он не свернет и скоро всеми силами навалится на полуостров. Поэтому вызываем подмогу в виде