Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Ни у кого ничего запретного. Дураков воровать здесь нет. Всякий знал, чем чревато уличение в воровстве: немедленным увольнением. Даже пожитки собрать не разрешали. Просто выводили за границу Материнского Облака и там оставляли.

Пакстон уже третий день исполнял этот танец и счел толчок плечом приятным развлечением. Никому не нравилось стоять в очереди к сканеру после целого дня, проведенного на ногах. Поэтому Пакстон сделал то, что получалось у него лучше всего: улыбнулся, сделал вид, что все нормально. Он надеялся увидеть Циннию, но среди тысяч людей, прошедших мимо него за последние три дня, ее не было. Пакстон не исключал, что она работает в другой части склада.

Стрекотали лопасти сканера, Робинсон кивала, а Пакстон думал о трехзвездном рейтинге, который обнаружил в часах уже после ухода из кабинета Добса.

Он думал о рейтинге и о точках, которыми на схеме обозначались люди.

Возможно, это ничего не значило. Может быть, Цинния просто пошла его искать. Объяснить движение точек на схеме можно было миллионом разных способов, а не тем, что Цинния за ним следила.

Размышление о звездах рейтинга и точках позволяло отвлечься от экранов, расположенных по периметру помещения, на которых повторялся все тот же ознакомительный видеофильм. Под конец первого дня Пакстон уже знал наизусть все титры из фильма. На второй день они ощущались как сверло, буравящее дыру у него в голове. На третий день стали звуковым оформлением ада, в котором терзалась и мучилась его душа.

Облако удовлетворит любую потребность.

Я работаю ради вашего блага.

Спасибо тебе, Облако.

После смены он медленно побрел к «Живи-Играя», где увидел Дакоту. Она бежала к нему от лифтов.

– Что случилось, детка? – спросил Пакстон.

– Не зови меня деткой. Я, кажется, старше тебя. Мы с тобой назначены на патрулирование.

– Я только что отработал смену, – сказал он.

– Сегодня День увольнений, а это означает – свистать всех наверх. Если не хочешь вернуть себе расположение кое-кого, обязательно скажи «нет».

Пакстон пожал плечами и смирился.

– Куда, начальник?

– Так-то лучше. Пройдемся туда-сюда по променаду. Главным образом, будем присматривать за трамваями.

– Почему за трамваями? – спросил Пакстон.

– Сегодня многие уезжают и приезжают, – ответила Дакота. – Перестань задавать вопросы и шевели задницей.

– Ладно-ладно, – проворчал Пакстон себе под нос. Он попытался подавить досаду, но понял, что не сможет, и потому спросил: – Если Добс меня выставил, то почему не выставляешь ты?

Дакота искоса взглянула на него:

– Потому что у тебя в голове половина мозга, а это на три четверти больше, чем у большинства болванов, которые проходят через Материнское Облако. Ты облажался, но, я считаю, Добс обошелся с тобой слишком сурово. Я пыталась заступиться и вернуть тебя на работу по борьбе с «Забытьём», но он неумолим.

– Ты имеешь в виду работу, которой нет?

– Это все одно.

– Ну, спасибо за попытку.

Дакота пожала плечами:

– По крайней мере, на сегодня я тебя заполучила.

Они дошли до променада, по которому шли люди с заплаканными лицами, с вещевыми мешками за спиной, с чемоданами на колесиках. Все направлялись к остановке трамвая возле Прихожей.

Часы на руке у Дакоты сыграли мелодию. Она подняла руку и посмотрела на экран.

– В инженерном корпусе код J, – произнес голос.

Дакота нажала кнопку в верхней части часов.

– Принято.

– Код J? – спросил Пакстон.

Дакота улыбнулась, как каменная статуя:

– Скоро все узнаешь.

Они прошли еще немного.

За два часа ничего особенного не произошло. Люди с печальными лицами, шаркая, шли к остановке трамвая. Дакота и Пакстон воспользовались перерывом, чтобы пообедать. Пакстон предложил зайти в «Облачный Бургер», но Дакота поморщилась и настояла на тако. Могло быть и хуже. Ели молча, смотрели на прохожих. Пришло еще два сообщения о коде J. Дакоту они не особо интересовали. Она лишь подтверждала получение и снова принималась за еду.

После долгого молчания Пакстон, надеясь завязать разговор, поделился мыслью, которая пришла ему в голову:

– Что, если это вроде камеры Фарадея?

– О чем ты?

– Об экране, которым отгораживаются от электромагнитных полей. Назван по имени ученого, который изобрел его еще в 1800-х годах. Поэтому твой телефон плохо работает в лифте. Металлический экран.

Дакота кивнула:

– Железная коробка лифта блокирует сигнал.

– У нас это использовалось в тюрьме. Сотовыми телефонами там пользоваться нельзя, но заключенным их тайком доставляют. У нас были сенсоры, позволявшие определить наличие телефонного сигнала. Некоторые заключенные догадывались носить телефоны в сумках, у которых подкладку делали из алюминиевой фольги.

– И удавалось скрыть сигнал?

Пакстон пожал плечами:

– От сумки зависело. Если фольга со всех сторон окружает телефон, то удавалось. Идею, думаю, позаимствовали у тех, кто тайком выносит вещи из магазинов. Берешь сумку, выстилаешь изнутри фольгой, идешь в магазин, кладешь в нее предмет, который хочешь вынести. Фольга блокирует сигнал датчика, закрепленного на этом предмете. Датчик сработал бы, если бы ты попыталась вынести предмет из магазина, не заплатив. Как бы то ни было, прямо возле нашей тюрьмы выстроили новую башню сотовой связи, и система, позволявшая понять, есть сигнал от сотового телефона или нет, перестала работать. Сигнал рядом с башней оказался слишком силен.

Дакота доела последний кусок тако, вытерла рот салфеткой и бросила ее на поднос. Они встали, выбросили упаковочную бумагу и салфетки в урну и вышли в коридор. Дакота кивала, как будто слушала музыку.

– Так, значит, думаешь, эти гении оборачивают запястье фольгой? – спросила она.

– Сомневаюсь, – сказал Пакстон. – Этот способ позволял скрыть сигнал сотового, но был не очень надежен. Но, может быть, у них что-то в этом роде.

Часы Пакстона и Дакоты стали издавать звук, похожий на потрескивание.

– Код S, код S. Вестибюль «Клена».

– Вечеринка начинается, – сказала Дакота.

– Что значит код S?

– Кто-то уперся. Не желает соглашаться с увольнением.

– И что будем делать?

– Сейчас поймем.

Они сорвались с места и чуть не трусцой побежали в сторону «Клена». По мере приближения к общежитию людей становилось все больше, они останавливались посмотреть, что происходит. Поиски протестующих оказались недолгими. Шесть человек – двое красных, двое зеленых, коричневый и голубой – лежали на земле, не сопротивляясь и позволяя бригаде голубых оттащить себя в сторону трамвайной остановки. Повсюду лежали сумки, некоторые из них были открыты, рядом валялись личные вещи и одежда. Пакстон носком ботинка отбросил с дороги розовый флакон дезодоранта. Из-за сотрудников охраны, столпившихся вокруг лежащих, доносились крики:

– Пожалуйста!

– Нет!

– Дайте нам хотя был шанс!

– Господи, – сказала Дакота и бросилась в потасовку. В это время Пакстон заметил Циннию,