Баллада о краденой памяти - Ежи Радзивилл

Этли задумчиво потянулась к обёрнутой в красивую лаковую бумажку засахаренной луковице цветка вотум, изысканному деликатесу, доставляемому из жарких туманов экваториальных болот. Даже на столе князей Миррор эта редкость подавалась только в особо торжественных случаях. Девушка задумчиво покрутила тёмную, покрытую трещинками почти круглую, больше всего похожую на комок высохшей грязи луковицу в пальцах руки:

— Судя по вашему угощению, барон, вы действительно рады меня видеть.

Барон поднял кубок с ароматным пурпурным напитком из Джакля:

— В любом случае я счастлив вас видеть, госпожа моя. И я думаю, что вы доставите всем нам огромное удовольствие, если отдохнув с дороги расскажете о столь славной победе вашего брата. Мы здесь, в глуши, только недавно узнали, что каким-то способом он смог извести Дикие Орды. Новое оружие? Снова в дела людские вмешались боги? Только вчера мои торговцы устроили праздник по поводу прибытия первого каравана из Восточных Портов. Они так обрадовались возможности немного расчистить свои склады с нашими лекарственными травами, снадобьями и пряностями, что у караванщиков на лице все время было сомнение в их рассудке. Я-то их понимаю. Товар имеет грустное свойство портиться и терять цену. И притом…

Барон смущённо почесал кончик носа:

— Может быть, в глазах некоторых надменных вельмож переживать за торговлю кажется неприличным, но благосостояние всех здесь, начиная мной и кончая последним нищим, держится на торговле с племенами Пустыни. Сейчас у всех нас радостное настроение оттого, что всё возвращается в нормальное русло, караваны снова идут по расписанию, движутся товары и мы имеем с этих товаров своё. Поэтому мы устраиваем праздник с потешными огнями, скачками и танцами. А вечером в вашу честь местные певцы споют столь любимые вами старинные баллады.

Одёрнул сам себя:

— Но я уже утомил вас, госпожа моя! Простите мою неучтивость! Мне есть два оправдания, одно из которых вы всегда можете видеть, когда подходите к зеркалу, а второе — ведь я не столь уж знатен, да и места здесь простые. Так что я готов оставить вас отдыхать, выслушав ваши повеления.

Этли улыбнулась, покачала головой:

— Всё замечательно, и я просто не знаю, чего бы могла еще желать? Скажите, а вы женаты?

Барон расхохотался:

— Признаться, да. Я женат воторично, поскольку с моей первой женой несколько лет назад произошел несчастный случай. Она отравилась. Через год взял из политических соображений в жены дочь одного из вождей шарани, и это случайно оказалось очень удачным выбором. Сейчас из-за женского недомогания моя супруга немного нездорова, но завтра, как я думаю, ей станет лучше, и она обязательно скрасит ваше одиночество. Мне кажется, что две такие удивительные дамы должны непременно подружиться.

Гвери допил кубок и поднялся:

— Теперь разрешите вас покинуть, госпожа моя. Да будут ваши сны легки. И разумеется, в любое время я в полном вашем распоряжении и готов исполнить все ваши желания.

Когда барон ушёл, она нахмурилась. Служанка растирала тело госпоже, и от умелого массажа Этли ощущала сонное расслабленное блаженство. Только где-то глубоко внутри её тревожило странное течение событий вечера. Она могла поклясться, что видела Белого Барона в одежде кочевника Чёрной Пустыни в составе каравана, выехавшего из ворот Джамбидвара. И он не смог встретить ее как полагалось вассалу при приезде своего сеньора: на подъезде к замку. Всё это почему-то вызвало необъяснимую глухую тревогу. Её Дар молчал, но женское чутьё выросшей при дворе княжны говорило: «Что-то тут не так. Готовится какая-то интрига? Может быть…»

Не скоро усталость и массаж взяли своё, и она сонно пробормотала:

— Довольно, укрой меня и ступай. Теперь хочу спать…

Ей снился тот парень, что стал ее доверенным, но теперь у него и с одеждой, и с глазами стало всё в порядке. Он приблизился к ней и сказал: «Я люблю тебя, Этли. И ради твоей улыбки я с готовностью отдам жизнь, а если надобно будет меньше, то тогда я бы хотел увидеть тебя, и подарил бы несколько простых цветков, растущих на обочине дорог. А потом я бы ушёл в тень, в память, И никогда не напомнил бы о себе, и ничего не потребовал бы от тебя…»

Она проснулась и обнаружила, что плачет. Она слабо помнила, что сон был печален — но почему?

11. Тракт-2

Красновато — жёлтый диск маленькой Цеты еще только показался из-за облаков, прикорнувших на верхушках острых пиков Разломных гор, когда одноглазый вор наконец добрался до небольшого поселения Приграничья, унылых однообразных круглых сводов из глины и камней.

В середине их скопления возвышалась круглая невысокая башня. Под вой диких и полудиких харашей, служивших в этом мире и вместо собак, и вместо волков, он направился к башне, откуда раздавались пьяная ругань, кашель и хохот. Выйдя на звук к убогому закопченному и грязному куполу харчевни, вор вздохнул с немалым облегчением. Он уже порядочно проголодался да вдобавок еще и сильно замерз. Несмотря на быструю ходьбу, колючий ветер, ровно и беспрерывно дующий от Разлома, уносил сквозь дыры в худой одежонке остатки тепла. Ускоряя и без того быстрый торопливый шаг, вор похлопал себя по поясному карману, с удовольствием слыша жиденький перезвон мелких монет. Ветер, путаясь в куполах, донёс до ноздрей дивный аромат дыма, подгорелой снеди и деревенского пива, впереди открылось мерцающее светящееся пятно входа, и оставив сомнения, ветер и опасности ночи за спиной, вор нырнул в невысокий проём купола. Сидящие за изрезанным поколениями клиентов грязноватым столом угрюмые люди повернули к нему свои головы, разглядывая запоздалого гостя заведения.

Вор улыбнулся им, кивнул и присел возле щедрого жаркого пламени большого круглого очага, протянул к огню руки и сообщил:

— Чуть не замёрз на Тракте, пока добирался до вашего посёлка. Эх как тепло-то!

— Отчаянный, что ли? — поинтересовался ближний к нему мужик, широкоплечий, основательный, в ладно пригнанном дорожном снаряжении из кожи, — Ночью по Тракту только отчаянные и шарахаются. Кто такой?

— П-путешественник, — охотно сообщил вор, потирая руки у жаркого огня, повернулся спиной и с наслаждением ощутил, как согревается, — Обобрали недавно до нитки, вот теперь и спешу до дома добраться. Там же, на Тракте, раздели какие-то хмыри неделю назад. Хорошо, нашлись добрые люди, хоть эти обрывки да несколько медяков дали.

— Что же, бывает, — кивнул мужик и общество потеряло к вору интерес, снова заговорив о своём.

Немного отогрев озябшее тело теплом очага, горячей мясной похлебкой да доброй кружкой подогретого вина, вор спросил