Наследник. Тайны рода. Том 2 - Мэт Купцов

Видимо, родственники, взявшие девчонку на воспитание, не отличались особой фантазией.

Или, быть может, нарочно назвали просто, чтобы напомнить — ты не графиня, не дочка великого рода.

Ты — никто.

Гаврилов провёл ладонью по лицу, словно стирая маску привычного равнодушия. Перед глазами всплыл образ той самой молоденькой баронессы, с которой у него случился бурный роман.

Её волосы цвета меда, её испуганные глаза, когда она узнала о своей беременности…

А потом — безразличные лица её родителей, холодный приказ избавиться от ребёнка, и его жену, которая, узнав об измене, заявила.

— Раз уж ты заделал ребёнка на стороне, я сама решу этот вопрос.

Решила.

Отдала девчонку в чужие руки, а я вычеркнул ее из памяти.

А теперь?

Теперь его кровь стоит за дверью. И, говорят, стала некроманткой.

И явилась мне мстить!

Граф шумно выдохнул. Пора. Он коротко бросил.

— Пусть войдут.

Дверь распахнулась, и в кабинет ступил высокий молодой человек с тёмными волосами и дерзкой ухмылкой — Демид.

Гаврилов знал, что этот проходимец, этот авантюрист, этот… невыносимый тип каким-то образом умудрился притащить к нему его собственную дочь.

И вот теперь они оба стояли перед ним.

Мария выглядела иначе, чем он себе представлял. Высокая, худая, в тёмной одежде, с проницательным взглядом, в котором не было ни страха, ни благоговения перед ним.

И ещё кое-что… Что-то в ней напоминало его самого.

— Прекрасно, — протянул граф, сцепив пальцы в замок. — Значит, ты и есть моя дочь?

Мария склонила голову набок, изучая его.

— Думаю, это вы мой отец. И не я в этом не виновата.

Демид усмехнулся, чуть отступая в сторону.

— Не сомневаюсь, — отозвался Гаврилов, жестом указывая на кресла. — Садитесь. Если собираетесь шокировать меня своим происхождением, то, уверяю, мне давно уже ничего не страшно.

Мария спокойно села, откинув капюшон, а Демид плюхнулся в кресло напротив, закинув ногу на ногу.

Граф вздёрнул бровь.

— Оцениваю самообладание, — вмешался Демид. — Вы пока не выгнали нас вон. Это похвально.

Гаврилов медленно повёл взглядом по этим двоим, вломившимся к нему в особняк среди ночи без приглашения.

Он чувствовал, что каждая его фраза может стать искрой в этом разговоре, способной разжечь пламя.

— Ну хорошо. Давайте по порядку. Ты, Мария, чего хочешь? Я так полагаю, не денег.

Мария чуть подалась вперёд, и в её глазах мелькнул огонёк.

— Вы правы. Мне не нужны деньги. И мне не нужен отец.

Гаврилов стиснул зубы. Прямо. Честно.

— Тогда?

— Правду, — просто ответила она.

Он невесело усмехнулся.

— Правду? Ты уверена, что хочешь её? Потому что правда редко кому приносит удовольствие.

Мария не отвела глаз.

— Хочу.

Гаврилов покачал головой.

— Тогда слушай. Да, ты моя дочь. Да, я не воспитывал тебя. Да, мне не дали такой возможности. И да — мне было проще забыть. Тебе от этого легче?

Мария молчала.

Гаврилов вздохнул.

— Судя по твоему виду, ты не гордишься родством со мной.

— А есть повод? — хмыкнула Мария.

Она повернулась к Демиду, словно за одобрением, в которой вряд ли нуждалась.

Гаврилов потер переносицу.

— Ну конечно. Почему бы и нет. Некромантка и вездесущий авантюрист. Прекрасно. Лучше просто не бывает.

Демиду не понравилось, он отвел глаза в сторону, но ничего не сказал.

Мария хищно улыбнулась, наконец, показав свою сущность.

Хотя нет, это он граф подставился, сказав вслух то, о чем думал.

Странно. Обычно он был сдержан.

Кто-то из этих двоих спровоцировал его на откровение.

Исправить ничего уже невозможно.

— Ну, я рада, что мы друг друга поняли. Теперь, когда я получила свою правду, мы можем идти, — глухо произнесла Мария.

Граф судорожно думал, что можно сделать, чтобы не расставаться на такой агрессивной ноте.

Гаврилов посмотрел на дочь. Глаза. Её глаза. Такие же, как у её матери.

Он откинулся в кресле.

— А ты не хочешь узнать про свою мать?

Мария вздрогнула. Демид перестал улыбаться.

И в кабинете повисла тишина.

— Твоя настоящая мать была баронесса Веснина… — Граф Гаврилов задумчиво провел ладонью по седой бороде. — София была очень красива, глаза цвета грозового неба, а характер — ох! — как порыв, то нежный, то бурный, непокорный. Её невозможно было приручить.

Он замолчал на мгновение, затем продолжил.

— Знаете, мне казалось, что, если бы баронесса родилась мужчиной, она бы командовала полками. В ней было нечто завораживающее — смесь аристократической утончённости и бунтарского огня.

Он хмыкнул, покачав головой.

— Ты очень похожа на свою мать. Она никогда не подчинялась навязанным правилам. Когда мать, баронесса-старшая, решила выдать её замуж за одного важного сановника, человека в годах, то София просто сбежала прямо накануне помолвки!

Было ясно, что граф так старательно рассказывал дочери про семью ее матери, чтобы отвести удар от себя.

Но Мария замерла, ведь раньше она знала только об отце, который знать ее не хотел.

А была еще и мать… которая тоже от нее отказалась, несмотря на свой, как оказалось, независимый и сильный характер.

Но мать так же никогда не искала с дочерью встреч.

— О, какой был скандал! — продолжил Гаврилов. — Высший свет негодовал, старшая Веснина чуть не слегла от стыда, но через два месяца София вернулась, как ни в чём не бывало.

Гаврилов прикрыл глаза, словно снова видел перед собой юную баронессу.

— Потом она влюбилась в какого-то штабс — капитана, Его вскоре сослали, и София долго добивалась его возвращения. Обивала пороги министров, писала прошения, даже дошла до самого государя. Но увы… Он так и не вернулся…

Смотреть на Марию было непросто.

Цель графа была достигнута. Она, не знавшая никогда матери, уже люто ненавидела ее.

Граф еще рассказывал что-то о матери, но вряд ли она его слушала.

— … После этого она изменилась. Замкнулась, стала холодной, будто ледяной панцирь сковал ее.

Он сделал паузу.

Внимательно смотрел на дочь, словно хотел понять, сумел ли перенаправить ее ненависть?

Мария сидела в старинном кресле, руки опущены, но пальцы чуть подрагивали.

В глазах — что-то странное, как если бы их затянуло туманом, и от этого выражение лица казалось пустым.

Слишком пустым.

Лучше бы она кричала, чем сидела вот так, замерев, как человек, которого внезапно выбросило из тела.

— Ты что-то не поняла? — уточнил граф. — Хотя уверен, что поняла.

Веки Марии чуть дрогнули. Губы сжались в тонкую линию,