Муля, не нервируй… Книга 5 - А. Фонд

— Ну раз так… — Надежда Петровна успокоилась и потянула меня обратно за стол, где уже затянули хором какую-то народную песню.

Из-за угла вышел Букет. Был он сейчас ярко-синего цвета, а хвост — зелёный.

— Что это с ним? — ахнула Надежда Петровна.

— Да это Ярослав ему самовыражаться и привлекать внимание помогает, — ответил я.

— Кошмар! Дурдом какой-то! — простонала Надежда Петровна и с мученическим видом приложила пальцы к вискам.

Я внутренне хмыкнул — это хорошо, что она его вчера не видела, когда он был в чёрно-зелёный цветочек.

Мулина мать уселась на своё место, а я решил сходить с Беллой покурить на кухне. Сигареты я оставил в комнате — так что всё равно пришлось идти в дом.

Там я взял пачку и вышел на кухню. Белла по обыкновению курила в форточку, Вера резала сало, а Валентина застирывала мылом пятно на рукаве блузки под краном.

— Ты зачем такими большими кусками режешь⁈ — сердито сказала ей изрядно захмелевшая Белла, — сало нужно тонюсенькими лепесточками резать, чтобы на языке аж таяло. А ты как была колхозницей, так и осталась!

Я пропустил, что ответила ей Вера. Потому что одна мысль вдруг пришла мне в голову.

Пользуясь тем, что и Валентина, и Вера были на кухне, я спросил:

— Девушки! А скажите мне, пожалуйста, как так получилось, что треть сценария в той общей папке не было?

На миг в кухне воцарилась тишина, только Вера ойкнула:

— Ну вот, Муля, болтаешь под руку, а я палец порезала! — она кинулась к крану с водой и подставила порезанный палец под воду, — Валь, дорежь ты, а то у меня кровь идёт.

— Так всё-таки? — проявил настойчивость я (а то знаю я их, сейчас и пальцы резать будут, и слёзы лить, и мне зубы заговаривать).

— Я случайно! — покраснела Вера, — я, когда переписывала, случайно листы перепутала. А потом смотрю — два листочка я положить забыла.

Она посмотрела на меня умоляющим взглядом и сказала:

— Ну, Муля, не сердись! Там всего два листочка! Я под скатерть у тебя на столе положила их! Думала, Дуся будет перестилать скатерть, и найдёт. И что на меня никто не подумает.

— Там не два листочка, Вера! — вспылил я, — не надо мне тут зубы заговаривать! У Завадского забрали проект, потому что там треть листов не было, в сценарии! И у меня их тоже нет! Не два листочка там! Где сценарий, Вера?

— Это не Вера, — невозмутимо сообщила мне Валентина, — это я часть припрятала.

— Зачем? — вытаращился на неё я.

— На всякий случай, — пожала она плечами и спросила, — Белла, как ты думаешь, остальное сало, может, лучше на другую тарелку порезать?

— Погоди с салом и Беллой! — не унимался я, — зачем ты спрятала?

— Потому что решила, что если у тебя отберут сценарий, то без этих листов у них ничего не выйдет. А если оставят тебе, то я всё верну…

На следующий день на работу я пришёл с больной головой. Хотя я и не пил много. Но праздник удался и разошлись мы ближе к пяти утра. А потом ещё дружно помогали Дусе тарелки со стола убирать (не оставлять же на улице). Так что поспать практически не удалось, и на работу я явился немного в прострации.

А дел на работе было завались.

Перво-наперво предстояло составить план на поездку в Югославию, списаться с Йоже Гале и Франце Штиглицом, обсудить с ними ряд вопросов. А ещё и текучку никто не отменял.

В общем, голова пухла.

К тому же в кабинете сегодня был проходной двор. Коллеги, узнав о моих успехах, и, главное, о квартире, устроили к нам паломничество. Сегодня им всем вдруг срочно понадобилось одолжить у меня линейку, попросить поточить карандаш, посмотреть инструкцию по инспекции театров, которую вдруг все одновременно и резко потеряли (трое человек приходили с одним и тем же вопросом).

И так они меня достали, что я перестал обращать внимание, работал, не поднимая головы, и отдуваться приходилось Ларисе и Марии Степановне.

— Муля, нам надо поговорить, — прозвучал вдруг над головой сердитый категорический голос.

Свирепо я поднял голову от бумаг — передо мной стояла… Вера Марецкая.

Глава 9

— Нам надо? — удивился я.

— Ну… эмммм… ладно, мне надо, — совершенно не смутилась Марецкая.

Я взглянул на часы — до обеденного перерыва оставалось ещё десять минут. Сдержал вздох: придётся разговаривать — ведь судя по её решительному виду и крепко поджатым губам — всё равно работать не даст.

— У вас десять минут, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Давайте только выйдем.

Марецкой это явно не понравилось:

— Это что, нынче так принято с народными артистками СССР разговаривать, да? — едко и напористо спросила она, уперев руки в бока.

Я пожал плечами:

— Я же не заставляю со мной разговаривать, Вера Петровна. Это вы сюда пришли…

Марецкая побагровела и зло фыркнула:

— Ладно, пошли.

Мы вышли из кабинета — за спиной фыркнули Лариса и Мария Степановна, и моментально зашушукались. Вот уж сейчас все кости мне перемоют.

— Слушаю вас, — сказал я, когда мы отошли от кабинета подальше и остановились у окна.

— Почему меня выкинули из кино⁈ — набросилась на меня Марецкая.

— Из какого кино вас выкинули? — не понял я.

Марецкая посмотрела на меня, как на придурка. И почему-то этот её высокомерный взгляд меня разозлил. Ну, и плюс я уже говорил, что не спал этой ночью. Очевидно всё это вкупе и сподвигло меня на эту реплику:

— Может быть, вы билет забыли купить, вот и выгнали вас? — уточнил я вежливым голосом, пока ещё вежливым голосом.

Марецкая побагровела, но всё ещё пыталась держать себя в руках:

— Какой билет⁈

— В кино, — пожал плечами я.

— В какое кино?

— Ну откуда мне знать, в какое кино вы ходили?

Марецкая опять посмотрела на меня, как на придурка, словно в первый раз в жизни такое видела. Но всё же ответила:

— В кино, в котором я должна была сниматься.