Головы с плеч - Зои Хана Микута

огромной высоты. Она так далеко, далеко от самых худших моментов. Но все равно, дойдя до самого страшного, она наклоняется к книге… она никогда не приглядывалась к воспоминаниям о Текке, ни разу не задерживалась на мысли о ней за последние пять лет. Умершая подруга была какой-то смутной далекой фигурой, никем, ничем.

По-видимому, с Каро произошло то же самое, ведь теперь она служила королевской семье, виновной в гибели Текки, виновной в появлении Святых. Хэтти Новембер Ккуль сидела на троне, развлекалась со своими монстрами и неизвестно чем занималась в Лабиринте, поэтому народ Исанхана был одержим ею. Она превращала Святых в своих слуг, в игрушки, и это создавало у людей иллюзию безопасности. Но они не были в безопасности. Они называли кошмарное существо, сидевшее на троне, своей защитницей, Жрицей.

– Ползи обратно к своей королеве. – Икка говорила с презрением и ненавистью. Текка сейчас гордилась бы ею. – Прячься в своей Петре, подальше от опасностей.

Икка отпустила Каро, повернулась к ней спиной и ушла. Спотыкаясь, выбралась из тени около гостиницы, спотыкаясь, поднялась на свой этаж. Распахнула дверь и застыла на пороге, глядя на разгромленную комнату. Повсюду валялись черные перья и простыни, разодранные птичьими когтями; ветер, врывавшийся в открытое окно, шевелил длинные белые полосы. Кошель с монетами, спрятанный под матрасом, исчез. Итак, Каро хотела, чтобы ее увидели. Она хитростью вынудила Икку покинуть номер, чтобы птицы могли спокойно его обыскать.

Икка некоторое время сидела на полу у кровати, вертя в руках трофейные перчатки и веер, и размышляла о том, не стоит ли спалить гостиницу, и еще о Святом Дорме Узе. Каро обязательно получила бы награду после того, как настоятельница установила бы личность убитого ею чудовища. Наверное, эта идиотка просто не пожелала ждать и ушла. А может, это Икка ошиблась со Святым. Это была не такая уж дурацкая ошибка: Святые носили имена и несколько отличались друг от друга внешне, но, поскольку они были хищными животными, у них были общие привычки. Они катались по земле, передвигались на четвереньках, в качестве хобби занимались тем, что убивали целые семьи и коллекционировали скелеты жертв.

В Петре не было свободных Бармаглотов – вообще-то нигде их не было, но особенно в столице. Хэтти Новембер Ккуль унаследовала от матери ее магию ощущений, а сама владела другой, похуже, способностью сшивать плоть. Белая Королева заполняла Лабиринт монстрами, пойманными в мире, которым она правила. Хэтти же создавала новых монстров.

Кроме того, Хэтти обладала еще одной исключительной способностью, присущей только ведьмам из семьи Ккуль. Она могла избавить человека от ауры смерти. Именно из-за этой редкостной способности прощенные Бармаглоты собирались вокруг королевы даже после освобождения, когда они уже ничего не были ей должны.

Конечно, Икка понимала, что не все они были гнусными подхалимами, эти Бармаглоты, служившие при Дворе. Икка могла уважать ведьм и колдунов, которые уважали власть, – кроме Кэресел, потому что… пропади она пропадом.

«Нет, вообще-то, – решила Икка, сжимая затылок пальцами и внезапно заметив, что открыла рот, чтобы закричать, – да, пропади пропадом они все».

Они были подхалимами, они были невеждами, и поэтому они были никем.

Хэтти была жестокой и безумной, и она насмехалась над этим миром со своими экспериментами, со своим фальшивым благочестием. А Кэресел. Неужели она не видит, как все это гадко? Какая же она бесчувственная! Неужели она забыла о том, что Текка умерла из-за матери Хэтти?

А Икка – Икка тоже была бесчувственной.

Потому что ее рана зажила, время прижгло эту рану, залечило ее, превратило молодую ведьму в чудовище, и это произошло так быстро, так чертовски быстро. Только что она была влюбленной девушкой, а в следующее мгновение в ее груди осталось разбитое сердце. У нее не было даже шанса перевести дух перед тем, как ее затопила ненависть. Так всегда было между ней и Каро. Никогда чувства между ними не возникали постепенно. Никогда не было искры – только погребальный костер. От крепкого здоровья к полной немощи – Икке когда-то нравилось это моментальное превращение. Нравилось, как влечение к Кэресел Рэббит сжигает ее заживо.

И Кэресел тоже это нравилось.

Но теперь Икка ненавидела Каро настолько же сильно, насколько раньше любила. И поэтому Икке нужно, действительно нужно было ее убить.

Она смеялась над собой, оглядывая пустую комнату и разбросанные по полу перья. Да, да. Как она могла об этом забыть? Почему она повела себя как ребенок: отпрянула, попятилась, убежала?

Этого больше не будет.

Туман, застилавший зрение Икки, рассеялся, и она начала хохотать. Это был истерический смех; она корчилась на кровати, комкала рваные простыни. Воздух обжигал легкие, как холодная вода. Мысль об убийстве помогла ей прийти в себя. Разумеется, все верно. Разумеется, Кэресел должна умереть.

Она и ее королева.

Воспоминание о белой розе, приколотой к плащу Каро, подсказало Икке, что делать. Каро была предана Червонной Королеве, но эта преданность и являлась ее уязвимым местом. Да, Хэтти могла защитить себя и свою служанку от Святых.

Но она не могла защитить их от Тьмы.

Глава тринадцатая

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 1003 Святых

Ограбив Иккадору, Каро села на бронированный поезд, покидавший Округ Паджиль. Облокотившись о перила пассажирского вагона, прижимаясь скованными Холодом локтями к скованной Холодом стали – Холод всегда преследовал ее, – она смотрела на солнце, выползавшее из-за деревьев Страны Чудес.

Усталость облепила ее, как вторая кожа; но нет, о нет, она не будет отдыхать, пока они не достигнут Лабиринта, сказала себе Кэресел. Ей уже случалось совершать эту ошибку; она задремала на сиденье, и разбудил ее Святой, который врезался башкой в стенку вагона, после чего поезд сошел с рельсов. Пришлось идти пешком. Каро с подбитым глазом и сломанной рукой появилась в Петре двумя днями позже назначенного времени. Она постоянно опаздывала, да, был у нее такой недостаток. Хэтти посмеялась над ней – точнее, улыбнулась слегка, что в ее случае было равносильно хохоту, – когда Каро, хромая, вошла во дворец с двумя головами на спине. Одна была добычей, которую ей пришлось долго искать в перевернутом вагоне, а вторая принадлежала Святому, который перевернул вагон, не зная, что в поезде едет Сама Кэресел Рэббит.

Шутка. Святой напал бы на поезд, даже если бы знал, что в вагоне сидит Сама Кэресел Рэббит, собственной персоной, – Каро знала, что ни один Святой не боится ее