Сварог - Сана Нарциссова

— Одежда мешать не будет? — спросил он. Редко ей приходилось с мужчиной наедине оставаться, оттого и неловкость испытывала не малую. К тому же смотрел он на неё сейчас, будто и правда никогда женщин не видел. Хорошо, что Лада не знала, как сильно он желает сейчас к ней прикоснуться, тепло её почувствовать, убедиться, что она не плод его воображений, не сладкий мираж, что нарисовала его ранненая, тоскующая душа, а настоящая. Она так сильно напоминала ему мать, что все желания и чувства, которые он стал к ней испытывать стали казаться ему превратными. Настолько неправильными, что он заставил все мысли замолчать, и взял себя в руки.

— Нет, — ответила Лада, — Мне только плечи твои нужны и руки. — она достала тонкую длинную веревку и подошла к нему поближе, переборов смущение, и встала за спиной. Ей стало немного легче от мысли, что Сварог не видит её лицо. Хотела было приступить к работе, но увидев в каком стоянии была его спина, испуганно охнула, — Тут немного кровь подступила, ты ранен?

Услышав её испуганный вдох Сварог напрягся, подумал, что что-то не хорошее случилось. Оглянулся на свою спину, чтобы понять насколько все серьезно. Он и забыл, что исцарапал себе все тело неловко пытаясь голыми руками деревья перетаскать. Руки были в таком же состоянии, только они у него отчего-то всегда быстрее всего заживали.

— Не знаю, — ответил он недоуменно. На белой рубахе были видны небольшие алые пятна крови. Лада чуть приподняла её, чтобы рассмотреть что у него со спиной творится. И Сварогу это стало интересно и, почти не задумываясь, он снял с себя верхнюю одежду и увидел неглубокие ранки. Некогда сочившаяся кровь уже высохла, на оставила следы на белой ткани, — Ерунда, — заявил он и улыбнулся девушке. А та теперь стояла растерянная от вида его полуобнаженного тела. Но отнюдь не от смущения, а от того, в каком состоянии оно было.

Сварог весь был усыпан большими и маленькими шрамами от невеселого опыта в прошлом. Но его спине все время доставалось больше всего. Здесь были следы от плети, огня, падений, ран от разнообразных боев. Его тело истерзанное рубцами уже давно потеряло свою гладкость и мягкость. Только лицо у него было чистое не тронутое, оттого, что закон был в Тааме строгий: нельзя лицо царевичу портить. Тем не менее, весь Сварог без одежды больше бугристую гору напоминал, чем здорового человека.

— Это шрамы? — ужаснулась Лада, прикоснувшись к одной светлой выпуклой полосе — Что же с тобой делали?

Чуждо было насилие в этом мире. Если только невинные стычки мальчиков, у которых кровь кипит, и наказание ребенка за шалости не считать. Оттого и видеть такого искалеченного человека для доброй Лады было равноценно кошмару. Ей даже вообразить себе было сложно, что с ним нужно было сделать, чтобы тело превратилось в это. Под её изумленным, внимательным взглядом Сварогу стало по себе. Не хотел он чтобы она увидела его в таком состоянии, но уже и забыл, что за пороки он под одеждой скрывает. Он неловко попытался прикрыться.

— Воспитывали, — коротко ответил он.

В прошлом.

Он стоял высоко над полем, где обычно велся бой между воинами-добровольцами, которых заманила к смерти большая награда за победу. Хотун заставлял своих сыновей смотреть каждый кровавый беспощадный бой, делать ставки, радоваться смерти слабого. Кто-то из них проникался происходящим, кто-то старался не смотреть, а когда видел кровь, то все, что поел на обед, вываливалось наружу. Сварог уже давно научился смотреть на весь ужас, скрывая свои чувства за каменным лицом, но сейчас для него не хватило бы и всех сил Таама, чтобы сдержать слезы нестерпимой боли.

Сегодня зрелищем для зрителей был не бой, а казнь. Казнь двух искалеченных, обмазанных собственной кровью мужчин, у которых в теле, кажется, не осталось здоровых костей. Легко Хотуну было отдавать приказы о пытках и убийствах, когда он не видел всего происходящего, когда не чувствовал сам, как холодный нож в руках режет тело живого человека, и как этот человек кричит от того ужаса, который творит с ним он. Нет, он не знал всего этого. Все грязные дела за него делали его палачи, а когда ему, все же, приходилось узревать все это своими глазами, он будто бы засыпал: не слышал крики, не видел крови. Он перестал чувствовать угрызения совести за смерти, ведь, это делал не он, это делали те мужчины в темном одеянии, а Хотун всегда делал все лишь для блага своего мира и своих детей. Так он считал и сейчас. Слезы и мольбы его сына прекратить, обещания, что он сделает все, что только он скажет, не могли переубедить Хотуна в том, что его решение самое правильное.

Вокруг Горана и Велерада, стоящих на коленях перед правителями Таама, столпились обычные люди, которые выкрикивали что-то, желая, чтобы их поскорее казнили. Если Горан знал, что в конце его дружбы со Сварогом поджидает смерть, то Велерад даже не догадывался, что учит делу младшего царевича Таама, он узнал об этом только во время пыток и до сих пор не мог свыкнуться с мыслью о том, что скоро он покинет этот мир. Он не знал о чем и думать: злость сменялась страхом, страх - печалью, печаль - недоумением. Он хотел всем сердцем ненавидеть Сварога за обман, но не мог этого себе позволить. Он не хотел, чтобы последнее, что он испытавал перед концом была ненависть, ведь, несмотря на все, что с ним происходит сейчас, он прожил хорошую жизнь, делал полезное дело, любил и был любим. У него не было сил поднять свою голову, но Велерад очень хотел в последний раз взглянуть на звезды.

Горан не сделал ничего полезного в своей жизни. Он жил в своё удовольствие гулял, ввязывался в драки, был ленив и бездарен. Он был ещё совсем маленьким, когда познакомился со Сварогом - запуганным мальчиком, который не мог и двух слов связать. Мальчик восхищался тем, что Горан мог позволить себе так, как не мог жить он. А Горана со временем начало поражать то, как Сварог до сих пор не потерял рассудок, живя среди тех, кого он всем сердцем презирал. Знакомство и дружба со Сварогом было для него