Завещание генетика - Эдуард Сероусов

и понять. В этих записях есть вещи, которые могут шокировать остальных или быть неверно интерпретированы. Твой аналитический ум сможет отделить существенное от эмоционального, увидеть более широкую картину.

Алексей кивнул, понимая логику. Он открыл тетрадь и начал читать первую страницу, датированную почти сорока годами ранее:

"Сегодня я понял, что человечество обречено, если продолжит свой нынешний путь. Наши инстинкты, наше биологическое наследие примитивных приматов, несовместимы с технологиями, которые мы создаем. Мы всё еще существа племени, территории, иерархии – но с ядерным оружием, генной инженерией, искусственным интеллектом. Этот дисбаланс между нашими примитивными импульсами и нашими божественными технологиями неизбежно приведет к катастрофе, если не будет исправлен.

Большинство пытается решить эту проблему через воспитание, образование, культуру. Но я вижу, что это слишком медленный и ненадежный путь. Наши базовые инстинкты всегда будут прорываться сквозь тонкий слой цивилизованности. Нам нужно более радикальное решение – изменение самой нашей природы, нашего генетического кода. Не устранение нашей человечности, а ее усиление, очищение от архаичных программ, которые когда-то помогали нам выживать, но теперь ведут к саморазрушению.

Я знаю, что меня назовут безумцем, играющим в бога. Возможно, это правда. Но если выбор стоит между вымиранием и радикальной трансформацией – я выбираю трансформацию. И я посвящу свою жизнь этой цели, даже если мне придется стать парией в научном сообществе, даже если я никогда не увижу результатов своей работы. Кто-то должен начать этот путь. И похоже, что этим кем-то буду я."

Алексей перевернул страницу, погружаясь в поток мыслей человека, который видел дальше своих современников, который решился бросить вызов самой человеческой природе. Читая дальнейшие записи, он видел, как идеи Кронова эволюционировали, как его первоначальный радикализм постепенно трансформировался в более нюансированное понимание, как его абстрактные теории обретали конкретные формы в виде экспериментов.

Он читал о надеждах и разочарованиях, о этических борениях и прагматических компромиссах. О Диане – первом "успешном" эксперименте, который со временем стал его величайшей ошибкой и сожалением. О других детях – неудачных, умерших, тех, кто не пережил процесс модификации или родился с критическими дефектами.

И наконец, он читал о них – пяти выживших, пяти успешных экспериментах, которые Кронов в своих записях называл "моя надежда", "мое бессмертие", "мое искупление".

Последняя запись была датирована всего за неделю до смерти Кронова:

"Я чувствую, как мое тело сдается. Ирония судьбы – создатель улучшенных людей умирает от генетического дефекта, который не смог исправить в себе. Но я принимаю это как напоминание о том, что все мы, в конечном счете, ограничены своей биологией. Даже мои дети, при всех их улучшениях, всё еще смертны, всё еще несовершенны.

И это хорошо. Совершенство – это конец эволюции, конец роста. Мои дети не должны быть совершенными. Они должны быть лучше, чем мы, но всё еще иметь пространство для развития, для собственного выбора и решений.

Я пытался контролировать так много в своей жизни – свои эксперименты, своих детей, само будущее человечества. Теперь, на пороге смерти, я понимаю тщетность этого контроля. Мы можем направлять, предлагать, создавать условия, но не можем и не должны диктовать.

Поэтому мой последний эксперимент – это не столько технологический прорыв, сколько акт доверия. Я доверяю своим детям решать свою судьбу и, возможно, судьбу нашего вида. Я даю им инструменты, знания, возможности – но выбор должен быть их собственным.

"Если они решат продолжить Проект Наследие – прекрасно. Если решат остановить его – тоже приемлемо. В любом случае, это будет их выбор. Настоящий выбор, не продиктованный генетическим программированием или моим влиянием. И это, возможно, самый важный эксперимент из всех, что я когда-либо проводил: может ли улучшенный интеллект привести к улучшенной мудрости? Может ли улучшенная физиология привести к улучшенной морали?

Я создал их тела. Но их души, их решения – это их собственное творение. И в этом моя последняя надежда.

Прощай, мир, который я пытался изменить. Прощайте, дети, которых я никогда не смог полюбить как обычный отец, но которыми я горжусь больше, чем всеми своими научными достижениями."

Алексей закрыл дневник, чувствуя странную смесь эмоций – горечь, сострадание, понимание и что-то, что он не мог точно определить. Возможно, это было прощение. Или принятие.

– Спасибо, что показал мне это, – сказал он клону, который молча ждал рядом.

– Ты понимаешь теперь? – спросил клон, его серые глаза – точно такие же, как у Алексея – были полны невысказанных мыслей.

– Думаю, да, – кивнул Алексей. – Он начал с высокомерия творца, считающего себя вправе перекраивать человеческую природу. Но закончил смирением и осознанием ограниченности собственной власти. Он отпустил контроль.

– Именно так, – подтвердил клон. – И теперь тот же выбор стоит перед вами – продолжать его работу или остановиться. И как бы вы ни решили, важно, чтобы это был именно ваш выбор, а не программа, заложенная оригиналом.

– Но разве сама постановка этого выбора не является формой манипуляции? – задумчиво спросил Алексей. – Он создал нас с определенными склонностями, поместил в определенную среду, предоставил определенную информацию… Где граница между предопределением и свободной волей?

Клон улыбнулся, и в этой улыбке Алексей увидел отголосок интеллектуального удовлетворения, которое сам иногда испытывал, когда собеседник задавал именно тот вопрос, который открывал дверь к более глубокому пониманию.

– Это философский вопрос, с которым оригинал боролся до конца своих дней, – ответил клон. – Возможно, абсолютной свободы воли не существует ни для кого – ни для вас, ни для обычных людей. Мы все продукты нашей генетики, нашего воспитания, нашей среды. Но в пределах этих ограничений у нас есть пространство для маневра, для решений, которые определяют, кто мы такие.

Он сделал паузу, словно обдумывая следующие слова.

– Оригинал надеялся, что улучшенный интеллект и другие модификации расширят это пространство, дадут вам больше осознанности в ваших решениях. Но он не мог гарантировать, что вы используете эти способности именно так, как он планировал. И в конце концов он принял это.

Алексей кивнул, его мысли бежали далеко вперед, анализируя все возможные последствия их выбора. Проект Наследие мог изменить человечество навсегда – к лучшему или к худшему. Но простое уничтожение исследований не гарантировало, что подобная технология не будет разработана кем-то другим, возможно, с менее благородными намерениями.

– Я должен обсудить это с остальными, – сказал он наконец. – Мы должны принять решение вместе.

– Конечно, – согласился клон. – Но прежде чем ты это сделаешь, есть еще кое-что, что ты должен знать.

Он подошел к старинному секретеру в углу кабинета и извлек из потайного ящика небольшой металлический контейнер.

– Это резервная копия всех