Ловкач - Ник Перумов

Перевёл дух, снова надел пиджак.

Лето, июнь, печка жарит, словно в кузне — а мне по-прежнему холодно. И я не отрываю взгляда от пламени. В огне всегда что-то таится.

Пламя вдруг потянуло за собой память.

…Я снова видел тот город. Стёртые в пыль стены, рухнувшие башни из белого камня. И два тела на дороге. Два тела, через которые я перешагнул без колебаний — или мне тогда так казалось. Башни из белого камня рушились, расколотые барельефы с рунами пылали, словно сухая солома. Я застыл на самом верху настоящего холма, на целой горе из обломков, и казалось — победа моя. Моя! Только моя.

Я вскинул руку.

— Да здравствует…

И тут в тумане возникли они.

Фигуры, окутанные плащами, словно сотканными из дыма. Призрачные голоса — ни мужские, ни женские, что зазвучали сразу и отовсюду, исполненные жгучей зависти:

— Это не ты взял город, Ловкач.

— Мы сделали всё. Ты лишь нанёс последний удар.

— Тебе просто повезло.

Я сжал кулаки.

Ложь. Без меня они бы и шага не сделали. А сейчас что же — бунт⁈

Да, это были воины Лигуора. Сражавшиеся за то же, что и я — за прогресс, за движение, против вечной недвижности золотого застоя, за которым только конечная гибель всего. Мои… союзники? Нет! Подручные! Подчинённые! Мои… мои солдаты!

— Приказы здесь отдаю я!

— В самом деле?

Тени медленно придвинулись.

— Я сильнее вас всех, — бросил я презрительно. — Не доходит это до вас, недоумки?

— Сильнее? Тогда почему тебе противостояло всего двое? Одна из которых — девчонка?

— Где остальные защитники? Кто снял их со стены, кто отвлёк, кто проломил щит?

— Ты пришёл на готовое.

— В самом деле? — усмехаюсь я. — Ну, попробуйте сами прийти на готовое. Я жду. Начинайте. Или сильны только обвинениями бросаться?

Они не выдержали. Туман дрогнул, расплылся, а из его глубины проступили их лица.

Жуткие, нечеловеческие подобия людских: кожа содрана, мускулы блестят, сухожилия натянуты, рты разорваны от уха до уха, полные игольчатых зубов. Глаза — как угли, горящие во тьме.

— Экие красавчики, — презрительно бросил я. — Пугалами на полях, пожалуй, работать сможете. Хотя, боюсь, вы и на это не способны.

Голоса ответили в унисон, как хор:

— Ты слишком усердно сражался.

— Ты впустил в себя их ярость.

— Ты стал подобен врагам.

— Кого волнуют ваши скрипы и бульканья?.. — я был готов.

Они хотят драки — они её получат.

Один из монстров шагнул вперёд. Его голос прорезал туман:

— Ты забыл, кто я? Мы начинали вместе… Я был рядом, когда ты впервые коснулся силы. Ты,.. — и он назвал имя. Моё имя. Имя, которое неведомым образом стёрлось из моей памяти.

Звук растворился, я не смог ни разобрать, ни запомнить. Имя скользнуло мимо, будто струя воды, которую тщишься удержать в кулаке.

— Долго я ещё буду ждать? — бросил я.

Мой противник раскинул руки, вокруг него задрожал, заколыхался туман. Я ощущал рождение, оформление астральных конструктов — уродливые изломанные силуэты — отпорные, атакующие, отвлекающие, дозорные… Я видел, как он поднимает их одного за другим, готовя боевые порядки.

Со мной собирались биться по всем правилам.

Я не стал ждать. Не тратил время на построения. Сжал силу в себе, в одно мгновение вытянув её узким, прямым, смертельно острым клинком, словно шпага. Чистая воля, сжатая до невозможной остроты.

Дуэль? Я ударил прежде, чем существо напротив меня закончило свои приготовления.

— Нечестно!..

Чепуха. Главное — это победа.

Лезвие астрального света пронзило его алый глаз. Чудовище завыло, отшатнулось, рухнуло на колени, заваливаясь в туман, погружаясь в него, словно в трясину.

— Получил? — усмехнулся я.

Монстр поднял голову. Из пробитой глазницы стекало жидкое пламя, словно сама ярость обратилась в раскалённую лаву. Он дышал тяжело, но поднялся, шатаясь.

— Мы… этого… не… простим, — прохрипел он.

— Не… простим… — подхватили другие.

И всё обрушилось. Тьма сомкнулась. Остался лишь треск сырых дров и красные пятна перед глазами. Я сидел у печи, и сердце моё билось так, будто я только что вышел из поединка.

Я замер, вцепившись пальцами в колени, лоб и глаза заливал пот. Казалось, ещё миг — и из каждого угла крошечной дворницкой шагнут они, туманные, с содранной кожей и пылающими глазами. Но в тишине лишь гудела печь да слышно было моё собственное дыхание.

Нет. Этого я не допущу.

Я не стану таким, как они. Кем бы они ни оказались. Даже родными моими братьями.

Я провёл ладонью по лицу, стирая липкий пот. Огонь в печи потрескивал, как будто насмехался надо мной. «Ты стал подобен врагам»… нет, это всё пепел прошлого. Я не монстр.

Я… Я — Ловкач, да!

…Обратно к Вяземской лавре я возвращался неспешно, кружным путём. В дворницкой нашлась чистая одежда, аккуратно развешенная — Ловкач-прежний оказался запаслив. Я выбрал лёгкое летнее пальто, светлую шляпу, щёгольские туфли, тяжёлую трость с набалдашником слоновой кости. В кармане — верные отмычки, так и оставшиеся от моего реципиента.

Наблюдающие потратили много сил, гоняясь за мной. Они не Малые Охотники, существуют в этой реальности куда дольше. Так что или их сменили новыми, или, быть может, вывели на улицы обычных шпиков.

День давно перевалил за половину, когда я с самым независимым видом выбрался из своего убежища. Осторожности ради прошёл проходными дворами почти к самому Варшавскому вокзалу, махнул извозчику.

Сменив третьего, я, наконец, сошёл на Сенной.

Павильоны огромного рынка, как обычно, полны народа. В толпе хватает всякого люда, и совсем бедного, и хорошо одетого, как я. Покружив ещё немного, убедившись, что полиции и Наблюдающих поблизости нет, я, подобно рыбе в ручье, скользнул в устье Горсткиной улицы, нырнул в проходную парадную (хотя