Звено цепи - Маргарита Гуминенко

Через минуту в бункер кто-то вошёл. Скрипнуло кресло, послушался электронный писк. Хозяин бункера кашлянул и заговорил. Рауш узнала голос Ивана Михайловича. Он обращался к кому-то другому. Страх немного отпустил, зато проснулось любопытство. Женщина прислушалась.

— Вторая группа отчиталась? — спросил Лардов.

— Нет, — ответили ему.

— Идиоты! Вернутся — в карцер всех! Первая группа! Как у вас?

— Информации немного, — ответил другой голос, более высокий и молодой. — Этот генерал в отставке ещё доставит нам проблем. Он виделся с Сокольским.

— Опять этот Сокольский! — проворчал Иван Михайлович. — Надо было ликвидировать его сразу, после полковника Астафеева. Вы узнали что-нибудь о его подразделении?

— Мы знаем, что они подчинены ФСБ, но работают автономно. Ни о месте их дислокации, ни о полномочиях сведений нет.

— Значит, Криворотов не врёт и действительно имеет покровителей не только в прокуратуре и полиции, но и в ФСБ, — задумчиво произнёс Иван Михайлович. — Сколько ещё времени уйдёт на получение нужного количества вещества?

Ему ответил третий голос:

— Точно скажу к завтрашнему дню.

— Откуда такая уверенность? — спросил хозяин бункера. — Вы меня уже полгода кормите обещаниями, а тут такая точность!

— Ко мне привезли друга детства. Уверен, он должен знать, куда делись недостающие документы проекта. Он "погружён", я с ним быстро справлюсь.

— Вашего "друга" должны были использовать для передачи диска! — В голосе Лардова проявился гневный оттенок.

— Насколько я знаю, он успел выполнить задание. Теперь моя очередь.

— Хорошо! Но завтра, в это же время, я жду результатов! Третья группа! На вас — Сокольский и это его подразделение. Что хотите делайте, но их нужно нейтрализовать! И ещё… Наша гостья может знать больше, чем говорит. Генерал наверняка использует её как доверенное лицо, так что грех не воспользоваться, раз она сама явилась. Как только вернётся доктор — пришлите его ко мне. И пусть захватит установку. Не люблю мучить женщин! Она вряд ли способна сопротивляться "погружению"…

Маргарита Николаевна вздрогнула, сообразив, что речь идёт о ней. Больше она уже ничего не слушала, она только понимала, что должна прямо сейчас ускользнуть из бункера. Даже если хозяин её не заметит, она останется здесь пленницей и завтра… Это "завтра" её особенно пугало. Что такое "погружение" она знала лишь приблизительно, но понимала, что этой процедуры нужно избежать любой ценой.

Она приподняла голову и огляделась. На столике у изголовья валялась книга, стояла толстая фаянсовая кружка и такой же массивный заварочник. "Безвкусица из ИКЕИ", — мелькнуло в голове Рауш. Она медленно поднялась, благо в топчане не было пружин, которые выдали бы её скрипом. Сняв туфли, которые хозяин дома выдал ей вместе осенних сапожек, женщина взяла заварочник (судя по весу, в нём ещё оставался чай), осторожно вышла из-за загородки и в одних носочках подкралась к мужчине. Он выдавал какие-то ЦУ, но Рауш не прислушивалась. Даже на экраны не взглянула, чтобы не отвлекаться. Она смотрела только на его затылок и кружком расходившиеся от маленькой лысины седые волосы.

— До связи!

Иван Михайлович нажал красную кнопку, дав отбой своим переговорам.

Сделав ещё шаг, женщина подняла руку и со всей силы вломила заварочником по блестящей мишени!..

* * *

Сокольский стоял на усыпанном квадратиками битого стекла полу и разглядывал выжженное пространство перед собой.

— Разнесло начисто, — сказал ему майор Шхера. Сегодня на лице бывшего боксёра не было и тени весёлости. — Пластик, краска… Сгорели подчистую. Что не горело — то сплавилось. Хорошо, что парни успели на пол попадать. Вот эта стенка их спасла.

Он пнул носком ботинка кирпичи. Штукатурка и защитный слой с них осыпались, но фрагмент уложенной ещё в позапрошлом веке стены устоял, не поддавшись взрыву.

— Как они? — спросил Сокольский, внимательно изучая взглядом оплавившийся край, но подразумевая майора Киппари и его помощников.

— Ожоги, порезы. У Моти лёгкое сотрясение мозга. Доктор обещал, что через пару-тройку дней отпустит всех по домам, долечиваться. Ты как?

Тимофей внимательно посмотрел в сосредоточенное лицо Сокольского. Вид у шефа был бледный, хмурый, вокруг глаз круги. Шхера мог поклясться, что Сокольский похудел за двое суток, что неудивительно, если учесть, что отходняк после "сыворотки правды" и прочей гадости, которую ему кололи, нешуточный. В рот лучше ничего не брать, пока вся химия не выйдет из организма.

— Я в порядке, — успокоил его Сокольский и добавил негромко: — Белый взрыв…

— Ты с Матвеем успел поговорить? — удивился энергичности шефа Шхера.

Сокольский отрицательно качнул головой и поморщился. От движения проснулась боль в висках.

— Гаврилов у карьера, где взорвался аппарат, сказал, что взрыв был "белый", — произнёс он, стараясь не обращать внимание на ощущения. — Заряд в планшете поставили небольшой, рассчитанный на то, чтобы прикончить одного человека: Куропятникова. Поэтому разнесло только бокс и нашего робота. Пусть эксперты ещё покопаются, — распорядился он. — Найдут остатки оксида таллия — значит, в планшете действительно была частичка К-299.

Шхера посторонился, пропуская одного из лаборантов в выгоревшее помещение бокса.

— Надо бы сообщить в контору, — напомнил он. — Могут помочь.

— Я сам сообщу, — остановил его Сокольский. — Скажи людям, чтобы помалкивали пока.

— Думаешь, за нами наблюдают? — оживился Шхера.

Сокольский сосредоточенно разглядывал стёкла под ногами и ответил не сразу.

— Пусть думают, что планшет всё ещё у нас, — сказал он.

— Кто "пусть думает"?

— Все, — ответил Сокольский и повернулся к выходу из развороченного аналитического центра УВР.

Глава шестая. Операция началась

Через несколько часов Берестова сидела в "Патриоте", на набережной Мойки. За высоким каменным забором, выкрашенным привычной для Питера жёлтой краской, виднелись разбросанные по территории пятиэтажные корпуса, торчали голые верхушки деревьев. Дальше, вперёд по дороге, набережная утыкалась в глухую серую стену с надписью "Адмиралтейские верфи". С той точки, где Инга остановила машину, виднелась проходная психиатрической лечебницы, выстроенной ещё в начале XIX века. Сперва тут содержали и помешанных и преступников, но в 1870-е уголовников перевели в тюрьму, окончательно определив статус заведения.

По другую сторону проходной маячил белый микроавтобус.

— Как дела? — спросила Инга, активировав наушник.

— Пусто! — откликнулся координатор. В автобусе был установлен пульт и через множество экранов, подключенных к внутренним камерам, координатор отслеживал активность силовой группы Шхеры и ОМОНа, потрошащих в данную минуту территорию больницы.

— Совсем ничего? — Берестова отвлеклась от проходной и окинула взглядом высокие стены. — Должен быть коридор, который соединяет один из корпусов с подземными коммуникациями на территории верфей.

— Все стены уже просканировали, — прозвучал в