Муля, не нервируй... Книга 2 - А. Фонд

Печкин, когда узнал, торжественно заявил, что раз их с Ложкиной познакомил я, то и быть мне почётным гостем и сидеть на самом почётном месте.

Ну и как быть?

Хорошо, что время ещё есть и я успею всё обдумать. Но главный вопрос – что дарить? Зарплата у Мули, как оказалось, была не так, чтобы достаточной. На обеды в столовой и ещё чуток сверху хватало. А вот если что-то посущественнее купить, то уже и всё.

И начал я задумываться о том, что пора бы наведаться к заветному свёртку. Да и вообще вопрос с этим госконтрактом давно пора решить. А я что-то так чужими проблемами увлёкся, что о своих совсем позабыл. И тот рейд у дома мне тоже покоя не дает.

От всех этих мыслей настроение у меня было совершенно не предпраздничным.

А тут я ещё посадил себя на диету, стал бегать по утрам и подтягиваться на турнике в соседнем дворе. И озверел окончательно.

Так что в это позднее воскресное утро я вышел варить кашу на кухню в категорически дурном настроении. И совесть меня абсолютно не мучила, когда я, пока вода вскипала, вытащил сигарету из пачки, оставленной Мулиным отчимом, и закурил.

Дверь хлопнула и на кухню заглянула прехорошенькая белокурая головка.

– О! – прощебетала она, тряхнув шикарными локонами и ослепительно улыбнулась. – Закурить девушку не угостите?

– И мне! И мне! – на кухне возникла вторая нимфа, только эта была ярко-рыжей жгучей и лучезарной, – я тоже хочу!

– Я в раю, а вы ангелы? – поражённо спросил я, угощая нимф сигаретами.

– Мы к Белле пришли, а её нету, – усмехнулась блондинка и выставила точёную ножку чуток вперёд, – там какой-то дедок нам открыл и сразу ушел.

– У него ещё была коробка с гайками, – добавила рыжая.

Вот оно как!

Я совсем по-другому посмотрел на нимф. Они прикурили от конфорки и подошли поближе к форточке. При дневном свете стало видно, что нимфам явно за тридцатник и плотный театральный грим морщинки и припухлости на лице особо не скрывает.

– Белла на рынок ушла, – сказал я, – надо подождать немного. Она быстро вернётся. Если языком, конечно, ни с кем не зацепится.

Мы познакомились. Блондинку звали Вера Алмазная, а рыжую – Нонна Душечка. Насколько я понял, работали они в том же ресторане, что и Белла. Но только Белла играла на пианино, а девушки работали в кордебалете.

А я решил ковать железо, пока горячо:

– Вам же Белла говорила о вашей роли? – завуалированно спросил я.

– Говорила, – ответила белокурая нимфа Вера, – но мы всё ещё сомневаемся. Вот, пришли посмотреть, что и как.

– И окончательное решение мы примем только после того, как посмотрим, – добавила рыжая нимфа Нонна.

Пока мы курили, вышла Фаина Георгиевна покурить и сердито сказала:

– Муля, ты эту роль скоморохов видел? Там нужно выйти, помахать руками, а потом упасть, красиво обвиснув. Ну, что это за роль для меня?! – она прикурила он конфорки и подошла к форточке.

Вера Алмазная и Нонна Душечка уважительно расступились и перестали щебетать.

– Так что, вы не справитесь? – простодушно спросил я.

– Муля, я могу так упасть и обвиснуть, что весь зал будет рыдать и верить! – заявила Фаина Георгиевна, – но ведь дело вовсе не в том! Этого мало!

– Там вроде ещё надо кликушествовать, – осторожно сказал я, смутно представляя, что это такое.

– Кликушествовать! – возмутилась Фаина Георгиевна. – Муля! Какой идиот это придумал?

– Лесков, – брякнул я на автомате, не подумав.

– Муля, Лесков – это великий писатель! Это Мастер Слова, но даже он не мог бы такое придумать! А обвисать и кликушествовать придумал Глориозов! Муля, Глориозов – бездарность и жалкий фальсификатор! Я отказываюсь принимать в этом участие!

С этими словами она сердито затушила недокуренную сигарету и ушла, чеканя шаг.

– Жаль, – расстроенно вздохнул я, – такие роли просветляют душу.

– Это же Раневская! – восторженно сообщила нам Нонна Душечка.

– Ну, ничего себе! – добавила Вера Алмазная и посмотрела на нас круглыми глазами.

– Так вы согласны сыграть эти роли? – спросил я, так сказать, по горячим следам.

– Угу, – задумчиво кивнули нимфы. Они всё ещё находились под впечатлением и хоть решения окончательно не приняли, но уже были податливы на любые уговоры.

– Теперь вы сами видите, что у вас есть шанс сыграть эту роль убедительно и прославиться на века, – замироточил я, пользуясь их податливостью. – Если получится увести отсюда Софрона, то у вас есть шанс выйти за рамки ресторанного кордебалета. Фаина Георгиевна лично увидит, восхитится вашим талантом и всё потом преотлично устроит.

Нонна Душечка и Вера Алмазная переглянулись. Они всё ещё находились где-то между восторгами и сомнениями.

И пока я думал, как их убедить, подбирал мотивационные речи и формулировал вдохновляющий пример, на кухню вышел Жасминов и сказал:

– Муля, я всю ночь думал над твоими словами. Слушал скрип дивана Пантелеймоновых и много думал. И я понял, что мне действительно надо жениться. Нужно только найти невесту… – и лицо его сегодня было не красное и распухшее, а, как раньше, импозантное и красивое.

Выпалив эту тираду, он развернулся и ушел. А мне захотелось проклясть его до седьмого колена.

Даже чёртов ледниковый период и то не нанёс такого ущерба мамонтам, как скотина Жасминов этой катастрофической фразой моему плану!

Нонна Душечка и Вера Алмазная опять переглянулись, и рыжая сказала, с придыханием:

– Это же сам Жасминов!

– И он хочет жениться! – задумчиво добавила блондинистая Вера. – Невесту ищет!

А потом они опять переглянулись, и я понял, что мой план позорно провалился, ещё даже не начавшись.

А вообще, это был первый нормальный выходной со времён моего попадания сюда. И я решил провести его с пользой. Мой товарищ Егор был тогда, в том ресторане, абсолютно прав, когда сказал, что я себя угробил работой и что мне следует хоть немного отдыхать. Ведь действительно, если бы я столько не пахал, может быть, я сидел бы сейчас не в загаженной коммуналке, а на своей персональной яхте.

Поэтому теперь