Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

Казалось, что кондуктор начал тормошить меня через минуту после закрытия глаз, но, судя по набитому трамваю, времени прошло куда больше. Он разбудил меня чуть раньше остановки, чтобы было время объяснить, как пройти на нужную улицу. Когда трамвай остановился, я, перед тем как спрыгнуть с него, низко поклонился смутившемуся старику:

— Благодарствую за заботу и науку. Дай вам бог здоровья.

— Беги уж, балагур, — по-доброму улыбнулся кондуктор и даже перекрестил меня.

Правду говорил отец Никодим — будь добр и обходителен с другими, и добро вернётся сторицей.

Оказавшись в незнакомой части города, я немного растерялся, что неудивительно. Такие высокие дома вблизи видеть ещё не приходилось. А ведь это даже не центр далеко не самого большого города на Руси. Даже боюсь представить, как живут люди в Москве, Киеве и тем более в Великом Новгороде. Раньше для меня эти названия были лишь случайными словами, услышанными в тётушкином трактире, а сейчас даже страшно представить, что творится в населённых пунктах, где проживает в десять раз больше людей, чем в Пинске. Вообще-то мне даже неизвестно, сколько именно народу живёт в родном городе.

Я на секунду замер на месте в ожидании того, что ответы на возникшие вопросы сейчас появится, как обычно, из ниоткуда. А вот фиг тебе, Стёпушка. Похоже, дальше придётся добывать информацию самостоятельно. Жаль. Раньше-то как хорошо было. Словно в сказке — по щучьему велению, по моему хотению явитесь, новые знания сами.

Улыбнувшись, возможно, своей первой более-менее нормальной шутке, я приободрился и уже более уверенным шагом направился по указанному кондуктором маршруту. Через какое-то время действительно вышел на широкую улицу. Сызнова одолела недолгая растерянность, пока не догадался посмотреть на стену дома. Там обнаружилась табличка, сообщающая, что это пятнадцатый дом по улице Сенной. Пройдясь по выделенному для пешеходов тротуару, я добрался до следующего дома, и очередная табличка подтвердила, что двигаюсь в нужном направлении. Так и добрался до трёхэтажного здания, нижнюю часть которого занимала аптека.

Оплетающая чашу змея в моём понимании почему-то была связана именно с лекарями и лекарствами, ну а для особо догадливых имелась здоровенная надпись на окне. Солнце давно взошло, так что аптека уже открыта. Я вздохнул для решимости и вошёл внутрь. Над дверью звякнул колокольчик, привлекая внимание аптекаря за стойкой. Пожилой мужчина в явно дорогом костюме, поверх которого был надет белый распахнутый халат, по возрасту как раз подходил Виринее. Скорее всего, это именно тот, кто мне нужен. Он внимательно осмотрел меня через круглые очки и кивнул каким-то своим мыслям:

— Доброе утро, молодой человек. Я вижу, что вам нужны лекарства, хотя лучше бы всё же сходили в больницу.

— Доброе утро. — От волнения мой голос прозвучал хрипло, так что я прокашлялся и от нетерпения сразу перешёл к делу: — Вам привет от Лисы.

— Какой Лисы? О чём вы? Я не знаю никого с таким именем.

Знает, причём и сокурсницу помнит, и ведает, кем она стала. Вон как задёргался.

— Думаю, вам стоит обратиться к доктору. На соседней улице есть фельдшерский пункт.

Смотри ты какой сердобольный — не выгнал раненого человека взашей, грозясь городовым, а направил туда, где смогут обработать раны. Почему-то захотелось поскоморошничать. Я изобразил вселенскую печаль и со вздохом сказал:

— Ну, если вам не нужна голубая лещина, то… — Не закончив предложения, я развернулся и направился к двери.

Даже успел взяться за ручку и испугаться, что перегнул палку, как за спиной послышался голос:

— Подождите, молодой человек.

Почему бы не подождать? Даже вернусь обратно к стойке.

Аптекарь ещё раз окинул меня взглядом, явно отмечая разодранную и поношенную одежду, а также повреждения на лице. Мне почему-то показалось, что именно мой потрёпанный вид и помог ему преодолеть сомнения.

— Как сейчас называют Лису?

А это у нас проверка? Ладно, не такая уж сложная.

— Виринея Гораздовна, — ответил я, глядя в глаза аптекарю.

Мужчина совсем растерял свою явно напускную солидность. Он торопливо обошёл стойку, открыв небольшую дверцу в её конце. Затем запер входную дверь и развернул висящую там табличку. После вернулся на прежнее место. Похоже, ему там было уютнее.

— Показывайте, — немного резковатым тоном потребовал аптекарь.

Я видел, что ему не по себе, поэтому выделываться не стал и достал из кармана кошель ведуньи. Сам себе удивляюсь, как до сих пор не осмотрел товар. Впрочем, приключений за эти сутки было столько, что не до праздного любопытства. Открыв кошель, я высыпал из него кругляши небольших орешков с кожурой голубого цвета. Аптекарь тут же с нетерпением вцепился в один из них. Достал из-под стойки лупу и внимательно рассмотрел кожуру, затем оттуда же извлёк ступку с пестиком.

Названия неизвестных мне ранее предметов выскакивали, как перепуганные лягухи из лужи, и я даже порадовался, что снова появилась такая опция. Во! Ещё одно, теперь точно нерусское словно, но при этом с хорошо понятным смыслом.

Пока я смаковал новые знания, аптекарь пестиком расколол орех, аккуратно извлёк ядрышко и растёр его в ступке, а затем, прикрыв глаза, с явным наслаждением втянул запах из каменной ёмкости.

— Это оно, — расплылся в блаженной улыбке аптекарь, но тут же стёр её с лица.

Я, конечно, не специалист, но, кажется, сейчас начнётся торг. Что там Виринея говорила о цене за один орешек?

— Так, тут у нас двенадцать штук. Маловато, конечно, но сгодится, — тон мужчины стал небрежным и даже слегка скучающим, словно товар ему хоть и нужен, но он прекрасно без него обойдётся. — Предлагаю вам за всё пять червонцев.

У меня не было ни малейшего желания торговаться, потому что в этой игре опытный человек меня точно переиграет.

— Нет, господин хороший, двенадцать. По червонцу за штуку. Так мне сказала Виринея.

— Двенадцать точно не дам. Дам восемь.

— Двенадцать, — упрямо мотнул я головой и, чтобы усилить свою позицию, добавил: — Вы сейчас лучше подумайте не о паре лишних золотых, а о том, что, кроме меня, такой товар вам никто не доставит. Если оно мне будет невыгодно, то в пролёте окажемся мы оба.

Сам заслушался речью, на которую сподобился.

— Хорошо. Десять, иначе для меня действительно не будет смысла в дальнейшем сотрудничестве.

Вот врёт же гад! По глазам вижу, но при этом чувствую, что аптекарь пошёл на принцип, а ещё его глаза снова забегали. Он явно вспомнил о рисках этого самого сотрудничества. Ладно,