Начальник Культуры - Валерий Александрович Гуров

бумажку, скажите, что Максим Валерьевич заставлял, что деньги через нас шли мимо кассы… И знаете, кто первый подпишет? Самый слабый. Потому что если нет команды — ломают по частям. И кого-то из вас назначат этим слабым звеном.

Я не стал им говорить, что дело-то всё в том, что они сами на всё согласны. Они молчали.

— Ну так что? — я остановился и посмотрел на них по очереди. — Кто со мной?

Карл Игоревич вздохнул, но кивнул первым. Лариса сначала покачала головой, но тоже сделала это осторожное движение вверх-вниз. Вероника сглотнула, нервно поправила волосы, но всё-таки кивнула следом, мелко, будто хотела кого клюнуть подобородком.

— Нам ещё комиссию как-то встречать надо… — пробормотала Вероника.

— Встретим, — я потер руки. — Так встретим, что они запомнят надолго. А пока — готовьте всё. Отчёты, сметы, акты. Каждую бумажку. Всё должно быть в идеале. Они привыкли, что отдел культуры — это бардак и забытые стенды. А мы им покажем, что это система, как швейцарские часики. Порядок на порядок.

Они кивали. Я видел — страх остался. Но в глазах появилось то, что мне было нужно. Азарт. Им тоже надоело жить под этим дамокловым мечом: сократят — не сократят, куда погонят, кто придёт на моё место или на их места. Они ещё боялись, но уже начали думать — а вдруг получится?

— Всё, за работу, — я открыл дверь и вдохнул запах старого дерева, прокуренного коридора и весенней пыли. — И, кстати. Завтра к восьми. Панков встречаем как дорогих гостей. Без издёвок, помогаем ребятам освоиться. Они — наш билет в будущее. И учтите — теперь мы не отдел культуры. Теперь мы боевая бригада по выживанию, а заодно по духовному росту района.

Вероника сглотнула. Лариса обречённо кивнула. Карл тоже выдал обречённый кивок.

А я стоял в кабинете, слушал, как в коридоре скрипят половицы, и понимал — это только начало. Рубанов думал, что культура — это баян на площади. А я знал, что культура — это оружие. И если зарядить его правильно, оно снесёт любого. Даже того, кто уже решил, что эта война закончилась.

Я остался у окна, глядя, как внизу уборщица лениво метёт мусор с крыльца.

Сметать они нас собрались. Ну, посмотрим, кто кого раньше сметёт.

* * *

Когда я вернулся домой, усталый, но довольный проделанной работой, в прихожей меня уже ждали. Дима сидел на пуфике в прихожей, как будто только что с порога шагнул и даже не успел снять куртку. На его лице застыло выражение задумчивости, но в глазах читалась прицельная заинтересованность.

— Максим, поговорить надо, — сказал он спокойно, без лишних предисловий.

Я вздохнул, прошёл в комнату, бросил пиджак на спинку стула.

— Ну, проходи, раз надо.

Дима поднялся, шагнул следом, но прежде чем войти, обвёл взглядом мою комнату. Так, мимоходом, но цепко. Оценивал, как я устроился.

— Я вчера много думал… — начал он, усаживаясь напротив.

Я не ответил, просто поднял бровь, давая понять, что слушаю.

— Ты же понимаешь, что Рубанов ведёт игру, да?

— Не только понимаю, но и участвую, — я чуть усмехнулся.

— Да, — кивнул Дима, тоже улыбаясь, но с лёгкой натяжкой. — Вопрос в том, кто из нас первым сделает ход, который его поставит в тупик.

— Ты хочешь предложить мне ход?

Он наклонился вперёд, сцепил пальцы в замок.

— Я хочу предложить тебе работать вместе.

Я молчал, разглядывая его. Дима был ко мне приставлен — это я знал. Не просто так он оказался в нашей районной администрации, не просто так держался особняком, не лез в открытую, но и не торопился помогать. Его первоначальная задача была — наблюдать, фиксировать, делать выводы, и в нужный момент встать на моё место, когда меня сольют.

Схема классическая. Меня обвинят во всех грехах — и старых, и новых, покажут культуру как чёрную дыру, а потом выведут Диму на белом коне. Чистенький, без истории, новый прогрессивный руководитель, который начнёт с чистого листа.

Он это знал, я это знал. И он знал, что я это знаю.

— Дим, а ты не торопишься? — я прищурился. — Или тебе казалось, что меня вынесут быстрее?

Он не вздрогнул, но на долю секунды задержал дыхание.

— Рубанов слишком уверен в себе, — наконец, ответил он. — Я просто вижу в тебе шанс разобраться с ним раньше, чем он разберётся с тобой, а потом со мной.

— И если мы разберёмся с ним, ты на моё место не метишь?

Дима даже усмехнулся.

— Ты шутишь?

— Конечно, — я тоже усмехнулся. — Хотя мы оба понимаем, что ты просто ждёшь, когда старый отдел зачистят, и зайдёшь в обновлённый. Чистенький.

Он ничего не ответил сразу, лишь чуть повёл плечом.

— А ты что, решил в благородство сыграть? Думаешь, если сейчас всех спасёшь, они тебе потом спасибо скажут?

— Не в этом дело, — я откинулся на спинку стула. — Просто я должен понимать, кто рядом и на кого можно опереться. Вот ты пока что всё больше похож на человека, который играет сразу на две стороны.

Дима на секунду опустил взгляд, будто взвешивал слова.

— Я хочу убрать Рубанова, — сказал он тихо, но чётко.

Я кивнул. Медленно, давая понять, что услышал и принял.

— О, как… Хорошо.

Он выдохнул с облегчением, будто получил даже больше, чем рассчитывал.

— Значит, работаем?

— Значит, работаем, — повторил я.

Но внутри я понимал — Дима парень мутный. Он мне не союзник. Он просто сейчас здорово боится, что его самого выкинут следом за мной, если что-то пойдёт не так. Но пока его интерес совпадал с моим, а значит — временный союзник мне не помешает.

— Ладно, Дим, всё это хорошо, — я хлопнул ладонью по столу. — Но обед никто не отменял. Где наши девчата?

— Таня к парикмахеру пошла, — ответил он, — а Люда в магазин за продуктами. Скоро должны вернуться.

— Отлично, — я потянулся, размял плечи. — Хоть сегодня поем спокойно.

Дима чуть улыбнулся, но в глазах мелькнуло что-то напряжённое, будто разговор для него ещё не закончился. Он снова наклонился вперёд.

— Слушай, Макс… Ты вообще на Таню виды имеешь?

Я замер на секунду. Вопрос не то чтобы неожиданный, но интересный.

— В каком смысле?

—