30 сребреников – 4. Испытание морем - Дмитрий Викторович Распопов

Хозяйка быстро принесла глиняные тарелки, запах от которых шёл такой, что у меня выделилась слюна и даже немного закружилась голова.

— Сеньор Иньиго, — Алонсо достал мои серебряные ложки и вилки, которые всегда носил с собой, и протянул мне первую пару,

Вилка сразу привлекла к себе всеобщее внимание, так что мужчины косясь на меня и её, смотрели, как я осторожно пробую от всего принесённого. Еда оказалась настолько вкусной, что я против своего обычая есть понемногу, не смог сдержаться и набросился на еду, словно неделю не ел.

— Ну как? Я же говорил? — с улыбкой посмотрел на меня Альберти.

Я с трудом заставил себя отложить столовые предметы и сделал жест, поманив хозяйку.

— Что-то не так синьор? Вам не понравилось? — обеспокоенно подбежала она, интересуясь причиной, почему я её позвал.

— Какой доход приносит постоялый двор и таверна, уважаемая хозяйка? — спокойно посмотрел я на неё.

Она удивлённо на меня посмотрела, затем на синьора Альберти.

— Говори Марта, синьор Иньиго хороший человек, — успокоил он её.

— К сожалению немного синьор, — вздохнула она, — со смертью Пьеро, постояльцев стало ещё меньше, так что основной доход приносит сейчас только таверна.

— Сумма?

— Десять-пятнадцать флоринов в месяц — это мой максимум синьор, — вздохнула она, — у меня много трат на детей и продукты, поскольку на рынке я покупаю только свежие и качественные, а они всегда выходят дороже обычных.

— Сколько стоит сам постоялый двор и таверна? — продолжил я непонятные для неё расспросы.

— Я не знаю, бумагами занимался муж, — смутилась она, — но помню, что когда он закладывал её, перед своей смертью, то оценщик дал нам триста флоринов.

— На тебе ещё и долг? — удивился Альберти, на что женщина со вздохом кивнула.

— Я оплачу твой долг и выкуплю постоялый двор с таверной за полную цену, — огорошил я её предложением, — а также буду платить десять флоринов в месяц, если ты перейдёшь на службу мне. Мой повар остался в Аликанте, а мне так не хватает вкусной еды в дороге.

Женщина от изумления смотрела на меня широко открытыми глазами, думая, видимо, что я пошутил. Вмешался Алонсо, который сидел рядом со мной.

— Синьора, его сиятельство не шутит, — сказал он на римском итальянском, — граф Иньиго де Мендоса из богатого и знаменитого кастильского рода, не говоря уже о том, что у него есть собственное графство, которым его наградил за верную службу король Арагона Альфонсо V.

Кое-что она поняла, кое-что нет, но синьор Альберти перевёл непонятное за Алонсо. Женщина от страха упала на колени, когда поняла, что перед ней титульный дворянин.

— Простите ваше сиятельство, я не знала, простите, что не поклонилась вам, — запричитала она, боясь за свою жизнь.

Альберти поднялся со скамьи и поднял её с пола, с трудом посадив рядом с собой.

— Марта, соглашайся, я знаю Иньиго уже много лет, он лучший господин, который у тебя может быть! Нам всем будет не хватать твоих обедов и ужинов, но зато твои дети будут обеспечены, да и ты сама сможешь устроить свою жизнь.

Женщина, вытирая текущие из глаз слёзы, с волнением спросила у меня.

— А дети, ваше сиятельство? Как быть с моими детьми?

— Полный пансион тебе и им, могут жить в моём доме и питаться с общей кухни для слуг, — пожал я плечами, — как подрастут могут выбрать себе профессию, я оплачу их ученичество.

Глаза у Марты распахнулись ещё шире. В это время это было не то, что хорошее предложение найма, а просто заоблачное.

— Я согласна, ваше сиятельство, — поклонилась она мне.

— Тогда завтра с Алонсо оформите все бумаги, получишь деньги и будешь кормить только меня с друзьями здесь, пока я во Флоренции, — сказал я, как само разумеющееся, — но готовься к отъезду, здесь я ненадолго.

— Хорошо, ваше сиятельство, — ответила она, но затем вскинулась и стремглав бросилась на кухню, откуда потянуло чем-то горелым.

На меня задумчиво посмотрел Манетти, обратившись к синьору Леону.

— Тебя многие наши знакомые проклянут за это Альберти, не все поймут то, что Марте тяжело тащить всё одной.

— Плевать, главное её жизнь будет устроена, — отмахнулся мой учитель.

Дверь в таверну открылась и в неё вошли трое мужчин, о чём-то ожесточённо спорящие. Один из них причём был в рясе священника, но тем не менее сыпал ругательствами не меньше остальных.

— Беноццо, Доменико, фра Филиппо, садитесь к нам! — позвал их сеньор Альберти.

Мужчины тут же оставив спор подошли ближе, с любопытством смотря на два новых лица.

— Его сиятельство Иньиго де Мендоса и синьор Алонсо, его управляющий, — представил меня им Альберти, а затем их мне.

— Беноццо Гоццоли — лучший мастер фресковых росписей, которого я знаю, — показал он на мужчину с тёмными волосами и необычными здесь длинными волосами. Обычно все старались стричься покороче.

— Доменико Венециано — просто поразительный художник по картинам над алтарями, тебе нужно обязательно увидеть его творение «Мадонна и дитя со святыми», это нечто невообразимое.

Мужчина с сединой в волосах с улыбкой поклонился мне.

— Ну и наша сияющая на небосводе Европы флорентийская звезда, — Альберти шутливо поклонился священнику, — фра Филиппо Липпи.

Пухлый толстячок с оттопыренными ушами, показал ему в ответ кулак.

— Садитесь друзья, поскольку это возможно наш последний обед здесь, — показал им рассаживаться Альберти.

— Что случилось? Марта заболела? — обеспокоенно поинтересовался священник.

— Нет, граф выкупил её дело, и она теперь будет готовить только ему и его друзьям, пока он находится во Флоренции, — со вздохом ответил за учителя Антонио Манетти, — так что насладимся сполна вкусной едой.

— За которую хотя бы теперь будет платить, его сиятельство? — со вздохом спросил Доменико Венециано, — печальная новость.

Мужчины посмотрели на меня.

— Друзья моего учителя, мои друзья, — развёл я руками, — так что, несомненно платить буду я.

— Да здравствует, его сиятельство! — тут же радостно закричали они, заставив меня улыбнуться.

Марта принесла новые порции еды, в этот раз уже для всех, и я несмотря на то, что был