Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

— И вы свой мандат покажите, — кивнул я, протягивая паспорт.

В дверь заглянул Гуськов.

— Я не нужен? — заискивающе спросил он.

— Нет, — ответил тип с залысинами.

— Я тогда поеду, мне надо свидетеля опросить в соседней деревне.

— Конечно, Геннадий Михайлович, езжайте. Второй ключ вы мне оставили, я всё закрою, не беспокойтесь.

Гуськов исчез, и мой интервьюер уставился на меня.

— Мандат значит, — усмехнулся он, но глаза остались серьёзными. — Ну, держи.

Он протянул ко мне красную книжицу с золотым тиснёным гербом и надписью «КГБ СССР». Интересное кино. Где, как говорится, шабашники, а где КГБ…

— Надо же, — качнул я головой, и он раскрыл удостоверение, давая мне ознакомиться с тем, что там написано.

Портрет, печать, герб, щит, дубовые и лавровые ветви, удостоверение номер… Я внимательно прочитал и поднял глаза. Охренеть… Ещё раз посмотрел ему в лицо и снова на фотографию. Охренеть… Можно было даже не читать, на фото он был очень и очень похож на человека, которого я уже видел… Я его узнал, но постарался не подать виду.

— Ну? Изучили?

— Почти, — кивнул я, внимательно глядя ему в глаза.

Да, глаза были всё те же, сомнений не оставалось…

7. Пять, четыре, три…

В удостоверении, действительном до конца года, было сказано, что это старший лейтенант Весёлкин Алексей Михайлович. И глаза действительно совсем не изменились. Даже странно, что я сразу не распознал.

Сам он со временем подряхлеет, осунется, нос его станет похожим на картофелину, появятся глубокие морщины, и волосы выпадут, оставив череп совершенно голым. А вот глаза не изменятся… Весёлкин, значит… Хм… Я ведь так и не успел пробить, что это за член такой.

Весёлкин… Я прищурился, пытаясь припомнить, слышал ли когда-нибудь эту фамилию… Нет, ничего на ум не приходило. Но совершенно очевидно было, что это тот самый дед, что вошёл в кабинет к генералу Прошину, когда мы с ним коньяк распивали в мой последний день на службе.

Однако… Для того, чтобы оказаться простым совпадением, одних звёзд было явно недостаточно, даже если учитывать звёзды на погонах. Так что эта встреча не казалась мне случайной. Разве можно допустить такие случайности? Я качнул головой.

С другой стороны… Если это не случай, то что? Сомневаюсь, что мы всем боевым коллективом в прошлое перелетели. На специальную временнýю операцию. Смешно, хотя, могли бы навести порядок в тёмные времена, в девяностые, то есть… Я бы много дал, за такую возможность…

А в принципе… А в принципе, вот же она эта возможность и есть. Как говорится, йеволюция, о кото’ой так долго твейдили большевики, свейшилась, товаищи… Так может, всё, что со мной случилось было не бредом, а шансом? Или предназначением, данным свыше? Так что, берётесь, товарищ Стрелец?

Руки, честно говоря, зачесались. Раз уж это наваждение не кончалось, то может быть, уже и не кончится? И тогда я бы мог попытаться… Провернуть спасение советской империи было бы непросто, но и время до прихода Горбача ещё оставалось, так что можно было попытаться придумать что-нибудь, в конце концов…

— Так изучили или нет? — усмехнулся Весёлкин. — Вы наизусть запоминаете или что?

— Уже запомнил, Алексей Михайлович, — кивнул я, отстраняясь от его удостоверения. — Немного неясно, там сказано, что вы оперуполномоченный по Ленинграду, а мы с вами в Тульской области сейчас. Странно как-то.

— Надо же, какой вы внимательный и вдумчивый читатель. Не думали о работе в органах?

— Внутренних?

Он не ответил, выжидательно глядя на меня.

— Нет, не думал, — покачал я головой. — Так что за интерес у Ленинграда к деревне Красноперниково?

— Сейчас объясню, — кивнул он. — У нас там центр находится учебный.

— Интересно…

— Догадываетесь, к чему я клоню? — доверительно спросил он.

— Нет, абсолютно никаких идей.

— Я хочу предложить вам сотрудничество.

— Какого характера, Алексей Михайлович?

— Настоящую мужскую работу. Я уверен, вам могло бы понравиться. И я видел вчера, на что вы способны.

Интересная картина вырисовывалась. Подобный разговор в моей жизни действительно был, но не сейчас, а через пару лет. Я закончил институт, получил диплом, год отработал на «Куйбышевазоте» в Тольятти, задержал несколько хулиганов на дежурствах в ДНД, я там прослыл легендарным дружинником. Ну а потом меня завербовали в контору. Мол, чего тебе на заводе киснуть? У нас то, у нас сё, движ, говоря по-современному, риск и понимание исключительной важности того, что делаешь.

В армии я, естественно, был отличником боевой и политической, десантура, опять же, Ош, потом учёба, поступление в ВУЗ, в институте — комитет комсомола, затем то же самое на заводе, кандидат в члены КПСС… В общем, совершенно положительный персонаж без единого пятнышка, одни плюсы.

…зарекомендовал себя, как надёжный, ответственный и инициативный работник. В коллективе пользуется заслуженным авторитетом и уважением товарищей…

Так в характеристике с места работы было написано. И из института, и из школы. Во всех характеристиках примерно одно и то же. Причём, у всех, кого я знал.

— Погодите, — нахмурился я. — Я ведь ещё институт не закончил. Хотите, чтобы я его бросил?

— Слушайте, вам осталось всего ничего, последний курс. И в принципе обучение можно заочно завершить, если вам так этот диплом нужен. Мы вас в институт общественных наук при ЦК КПСС устроим.

Ого! Это было место для обучения представителей западных компартий и участников радикальных движений. От марксизма до организации терактов. Любопытное местечко, где преподы ходили с длинными патлами и в рваных джинсах. Интересно-интересно… Своих там тоже обучали для работы с зарубежными товарищами.

— Преподавателем или студентом? — поинтересовался я.

— Я думаю, приняв во внимание диплом МХТИ, где вы сейчас учитесь, мы могли бы направить вас в аспирантуру. Там, между прочим, огромное поле для научных исследований.

Что за игру он устроил… Увидел, как я вчера вольных каменщиков отделал и сразу предложил заняться научной работой в институте, куда простой смертный никогда в жизни не попадёт? Кто мог бы поверить в эту хрень? Даже дебил Мурадян призадумался бы. Тогда зачем он так грубо рисует свою картину?

— Наука — это хорошо, — хмыкнул я.

— Языки есть у вас? — как ни в чём не бывало спросил он и, раскрыв папку переложил несколько бумажек.

— Английский более-менее, — кивнул я.

— А