Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

— А зачем такие сложности? — нахмурился я.

Это была вообще полная хрень уже.

— Да, какие же это сложности? — усмехнулся он. — Всё элементарно просто. Никаких сложностей нет, да и время терять незачем. Ты, конечно, молодец, что согласился, но это ещё не всё. Данные у тебя хорошие, база неплохая на первый взгляд, но этого мало. Придётся выполнить тестовое задание.

— Что за задание? — уточнил я.

— Ничего особо сложного или такого, чего тебе не приходилось бы уже делать. В армии, я не знаю, в повседневной жизни, ещё где-нибудь.

— Это что, необходимо для зачисления?

— Да-да, — кивнул он. — Для зачисления на программу обучения.

— Вы, Алексей Михайлович, меня сориентируйте точнее, пожалуйста, а то путаница какая-то получается. Какой у нас план и порядок действий?

Всё это дело было совершенно необычным. Во-первых, слишком нестандартным, а во-вторых, почему ко мне возник такой интерес? Если я оказался в своём прошлом и проживаю заново всё то, что со мной уже было, почему сейчас всё идёт не так? Ответ был очевиден. Всё это не могло не быть связанным с моим переносом. А раз так, это был вызов, и не принять его я не мог.

— Что ещё за путаница? — пожал плечами Весёлкин. — Нет никакой путаницы. Просто сначала нужно пройти испытание. Считай, это допуск на следующий уровень. Если пройдёшь, получишь полный расклад. Ты, кстати, ни про зарплату, ни про льготы ничего не спросил. Про жильё, опять же. Не интересует?

— Заинтересует, если испытание пройду, — хмыкнул я.

— Молодец, — одобрительно кивнул он. — Хватаешь на лету.

— А какого рода задание нужно будет выполнить?

— Я не знаю. Система такова, что установку ты получишь непосредственно перед выполнением.

— Понятно… Блин…

— Что такое?

— Да мне кое-кого из ребят нужно бы предупредить.

Первой в очереди из тех, кого бы я хотел предупредить, была… Люся.

— Нет, это ни к чему. Стало плохо — вот и увезли. Какие тут могут быть предупреждения? Всё нужно делать максимально чётко и правдоподобно, ясно? Когда твои однокурсники через пару недель вернутся из колхоза, ты уже здоровый и живой будешь ждать всех в институте.

— Хорошо. Но мы можем в совхоз заехать? Мне нужно девушке сказать… Я сделаю вид, что мне не просто плохо, а полный песец. Просто неудобно получится, что чик и исчез.

— Половой связи у вас не было?

— Да причём здесь это! — возмутился я. — Это моё личное дело вообще-то… Просто заеду на минутку, скажу, мол, в больницу отправляют и всё. В чём угроза для легенды?

— Нет-нет, это исключено, — стал твёрдым и непреклонным Весёлкин. — Так делать мы точно не будем. Ты можешь, конечно, отказаться от моего предложения, дело твоё. Но если ты его принимаешь, тогда никаких возражений быть не может. У нас практикуется очень строгая дисциплина.

Тьфу… Предложение я принимал, но это был явный перебор.

Ехали мы минут сорок, причём почти всё время — по просёлочным дорогам. Светло-серая буханка с красными медицинскими крестами подскакивала на ухабах, проваливалась в ямы и время от времени надсадно гудела.

Маршрут был составлен так, что в населённые пункты мы не заезжали и никаких знаков и указателей на дороге не было. Время в пути и количество поворотов я, разумеется, запомнил, но сориентироваться, где мы находились, мне не удалось. От Красноперниково, в случае надобности, дошёл бы, конечно, но сказать точно, в какой точке мы были сейчас — это нет. Запутали, в общем.

— Матёрые вы ребята, — пробормотал я.

— Что-что?

— Ничего, это я сам с собой.

Весёлкин усмехнулся.

В машине, кроме меня и него, находился только водитель, абсолютно безмолвный, будто китайский андроид. Я даже усомнился, человек ли это. В какой-то момент буханка выскочила на трассу и понеслась вперёд. Участок был совершенно пустой, без встречных и попутных машин.

Шум двигателя стал ровным, а гул от колёс — похожим на вой. Дорога шла вниз по пологому холму. Впереди показался крутой поворот, а водитель будто его не замечал, гнал и гнал, как на Ле-Ман.

Весёлкин сидел с закрытыми глазами. Отдыхал или медитировал, не знаю, но за дорогой и ситуацией явно не следил.

И тут из-за поворота показался «Урал» с длинным прицепом, под завязку гружёным лесом. Медлительный и неповоротливый, он выплывал из-за горизонта, как большая баржа и начинал заходить в поворот, двигаясь навстречу нам.

Через пару секунд водитель грузовика догадался, что что-то не так и начал мигать фарами и трубить, да только наш водила-андроид никак не реагировал.

— Смотри! — закричал я.

Весёлкин вздрогнул, просыпаясь и пытаясь понять, что происходит, почему я ору и куда нужно смотреть. А посмотреть было на что. Шоу обещало стать грандиозным, потому что мы с увеличивающейся скоростью неслись прямо в лоб гружёному «Уралу».

Пять, четыре, три…

Времени уже не оставалось. Времени уже не было, и впереди совершенно ясно замаячила чернота, способная, наконец, объяснить всю эту случившуюся со мной вторую молодость предсмертной вспышкой сознания.

Три, два…

Водитель «Урала» ударил по тормозам и его разогнавшийся, тяжёлый, как бронепоезд, грузовик, пошёл в занос. Из-под колёс повалил дым. Кабина начала замедляться, а прицеп, подобно хвосту жуткого чудища продолжил движение вперёд перекрывая дорогу и кренясь на бок. А мы неслись всё быстрее и быстрее.

Два… Один…

Я сорвался с места и бросился к водителю. В груди была абсолютная пустота, а голове стало так холодно, будто её внезапно покрыла корка льда…

8. Из огня в пламя

Я перескочил через закрытый отстроченным дерматином движок, толкнув водителя в плечо. Он завалился в сторону, стукнув головой в боковое стекло и сложился, будто был набит ватой. Но сейчас было не до него. Передачу я выбил ногой, когда перелетал через мотор, и теперь педаль газа, вжатая в пол водилой, уже не влияла на скорость, но зато буханка, разогнавшись и лишившись узды, стала практически неуправляемой.

Усаживаться и нащупывать педаль тормоза было невозможно. Да и куда там тормозить! Не было времени даже на то, чтобы глубоко вдохнуть. Мы неслись прямо на «Урал», и я уже видел лезущие из орбит глаза водителя, до последнего пытающегося предотвратить удар.

Единственное, что я сейчас мог… В общем, я крутанул баранку, и буханка рванула влево, как необъезженный молодой жеребец.