Воин-Врач - Олег Дмитриев

— Дозволь, княже? — еле слышно раздался за спиной почти неразличимый голос Гната.

— Сам, Рысь, — отозвался так же, в бороду, Всеслав. Кроме них двоих никто не слышал того, как сотник вызвался выступить бойцом вместо князя.

— Он хорош, обоерукий, северные да западные ухватки знает. Спробуй степные, если доведётся, — уже отступая, тихо посоветовал друг. Предупредить успел, совет дал, прикрыть хотел. И наверняка, пойди что не так, белобрысого истычут стрелами с крыш и галерей-гульбищ. Но не так пойти не должно. Первая же проверка силы нового князя должна запомниться местным. Крепко запомниться.

Он и вправду был хорош. На кругу, что очертил секирой Ждан и обошли с крестами святые отцы, старался встать, чтоб Солнце мне в глаза светило. И мечами, добрыми, северными, работал ловко, уверенно, профессионально. Погонял меня чуть, проверяя, на что способен противник, чего можно от него ожидать. И через несколько пробных заходов, решил, что пора.

Всеслав берёг левую руку, скользя по утоптанной земле двора, уходя от ударов, которые многие из ахавших и вскрикивавших зрителей даже не видели. Мечи Йоргена всё набирали скорость, делая его похожим на хвостовой винт Ми-24. Князь едва не отвлёкся, будто увидев моими глазами ударный вертолёт, но успел отшагнуть и чуть отвернуть корпус, снова пропуская мимо гудящую сталь. И неуловимо коснулся своим мечом левого запястья боярина. Кисть повисла, побежала кровь, один из клинков выпал на землю. Судя по ране, которых я навидался, пожалуй, побольше, чем любой из здешних, почти все сухожилия перерезаны. Да так, что и в моём времени не всякий взялся бы сшивать.

Глаза Йоргена сперва побелели от боли, но боя он не прервал. И через несколько выпадов поймал князя на ту самую степную ухватку, которых, по мнению Рыси, не знал: остриё его меча поймало и крутануло Всеславов снизу вверх, резко и остро, выворачивая кисть чуть наружу. Отцовский меч взвился в небо, будто целясь в Солнце, блестя в его лучах, как вылетевший из воды жерех. Под вой толпы боярин оскалился и вскинул острую сталь над головой, явно рассчитывая развалить князя от плеча до бедра. Этот смог бы.

Как случилось то, что произошло сразу после того, как взлетел к небу клинок князя, даже мы с ним не поняли. Само так вышло. Будто тело Всеслава вмиг оказалось под моим контролем, и я сработал так, как смог. А смог удачно.

Правая кисть, словно враз озябшая, потеряв привычную рукоять меча, сжалась в кулак. Правый носок оттолкнулся от земли, задавая ускорение и силу. К движению привычно, натренированно за долгие годы, подключился поворот корпуса, движения плечами — и выстрел правым кулаком точно в бороду, под оскаленные зубы. Тут счёт шёл не на секунды, а, пожалуй, на сотые их доли. И я успел.

Хруст, что раздался при ударе, заставил моргнуть, вздрогнуть или вскрикнуть почти каждого на подворье. Звук этот мог бы, наверное, быть вызван сломанными зубами, что брызнули в стороны вместе с кровью. Которая хлынула, когда боярин, видимо, решивший сообщить мне перед смертью что-то напутственное, откусил себе язык, когда мой кулак влетел ему под подбородок. Но я видел, как поплыли в разные стороны его глаза, только что яростные, полыхавшие уже торжеством победы, а теперь совершенно пустые, стеклянные. Это был очередной в моей жизни чистый нокаут. Но тело князя оказалось крепче и сильнее моего, даже молодого. Поэтому, сухо говоря, произошла сочетанная травма. К укушенно-откушенной ране языка, перелому зубов и сотрясению мозга добавился перелом основания черепа.

Князь, к которому вернулся контроль над собственным телом, пока я формулировал диагноз, а точнее посмертный эпикриз*, успел не глядя поймать возвращавшийся обратно в соответствии с законом всемирного тяготения, меч. И одним движением вогнал его в ножны, блеснув клинком в ярких лучах Солнца. И время, до этого мгновения тянувшееся медленно, будто вон то облако над Днепром, напоминавшее голову бородатого мужика, ускорилось, словно пытаясь догнать само себя.

— Ещё я меч отцов обо всякую падаль пачкать буду, — буркнул Всеслав, сделав вид, что всё прошло именно так, как и было задумано.

И толпа взвыла, придя в себя только сейчас, до этого самого мига стоявшая в немом оцепенении. Орали все, тыча в меня пальцами, хлопая друг друга по плечам и обнимаясь. Азарт и восторг, довольно неожиданные, расцветили лица византийских священников. Страх и печаль по убиенному соседствовали в выражениях лиц чёрных Печорских монахов. Облегчением и обожанием светились почти все. Но особенно эти эмоции запомнились на лицах заплаканной Лизаветы и бледной Анны, вдовы кузнеца.

После был положенный пир, в ходе которого получилось уделить пусть немного времени, но каждому из высоких гостей. Рома под согласное кивание Алеся договаривался о провозе первых киевских грузов по нашим волокам на Двине. Глеб с сосредоточенным лицом слушал очередного торговца. Судя по опасливым взглядам которого можно было предполагать, что в ближайшее время обмана со стороны здешних негоциантов и представителей крупного бизнеса ожидать не стоило. Мы с отцом Антонием обсудили здравоохранение. После возвышенной беседы с митрополитом о том, что стоит ещё раз напомнить людям о важности и ответственности таинства крещения, за которое не грех и отблагодарить, разговор со здешним коллегой-главврачом был поистине как бальзам на раны.

Он рассказал состав той мази, что вчера пришлась так кстати. Мы даже изучили вместе результаты — он с искренним восторгом похвалил швы, что выдержали сегодняшнее испытание, и оба мы сочли состояние раны вполне удовлетворительным. Поговорили и о том, что души безгрешные во множестве до крещения не доживают. Младенческая смертность была ужасной, конечно. Я предложил настоятелю монастыря обучить хотя бы азам, основам родовспоможения способных прихожанок, чтобы у будущих матерей появилась хоть какая-то альтернатива повитухам, многие из которых, по словам Антония, и телёнка с целыми ногами принять не смогли бы. Он понарассказывал жутких историй про местные акушерские подвиги: и на кусок сырого мяса «выманивали» младенчиков, и скалкой по животам катали, чтоб «испеклись» они лучше и быстрее. Мрак Средневековья во всей красе, словом.

После этой импровизированной конференции по обмену опытом, я снова «отошёл в зрительный зал», а Всеслав с боярами условились о поддержке и взаимодействии, или что-то вроде того. По крайней мере, князь точно был доволен тем, что выяснил: сколько и чьих воев