Воин-Врач III - Олег Дмитриев

— И древляне, и Святослав вести получили, поняли, обещали не лезть на рожон. Латгалов Ян нагнал голов триста. Я видал, как они стреляют. Пожалуй, ещё пару сотен таких же — и мы бы без зелья громового ляхов побили бы, — докладывал Ставр из привычного короба-нагрудника на Гарасиме.

— Может, и побили бы, — кивнул задумчиво Всеслав. — Только нам тут не до загадок, «если бы» да «кабы». Эта падаль пришла на нашу землю, грабить наше добро, убивать наших братьев и портить наших баб. И ведёт их Изяслав, падла старая, чтоб снова здесь усесться и то, что поляки не дожгут, дограбить. Нет уж, Ставр. Янкины земляки, как и было уговорено, будут берега́ стеречь, на тот случай, если какое-то дерьмо сильно плавучим окажется да до них доберётся. Другое пугает меня…

— Чего, княже? — разом насторожился ветеран, вытянувшись навстречу, чтоб лучше слышать. И шагоход его верный тоже повернул голову и подступил чуть ближе. Перестав делать вид, что он деревянный и ничего не слышит.

— Раки, дедко, — выдохнул Чародей так, будто говорил о чём-то затаённом, очень важном.

— Раки? — оторопело переспросил безногий убийца. Гарасим тоже нахмурился, не понимая, причём тут щипучие твари с клешнями.

— Они, — кивнул князь. — Здоровенные отожрутся к лету, на поляках-то. С собаку бы размером не вымахали…

И ушёл в терем, оставив ошарашенных язычников с изумлёнными лицами на крыльце гадать — пошутил батюшка-князь, или и вправду этим летом придётся в реку осторожно заходить, а детей малых и вовсе не пускать?

— Смотри, Микула: вот на этом месте мы встретимся с ними. Если есть раньше этого затона твои лабазы, деревеньки, ещё что-то — вывози. На эту сторону от Вышгорода войско их не переберётся.

Чародей сидел за столом над крупным участком карты, где вился черной гадюкой Днепр, куда впадали поочерёдно Припять, Тетерев и Десна, реки поменьше. Ниже окраин Киева карта не шла, как не было на ней ничего и выше деревушки Теремцы, что будто на острове стояла меж Днепром и Припятью. Напротив князя сидел, прея, но отчаянно стараясь делать важный и грозный вид, Микула Чудин, боярин из первой пятёрки, фигура в городе известная и уважаемая. Вышгород был, так скажем, одним из центров его интереса, поэтому Всеслав решил предупредить и проинформировать его, пусть и кратко, о планируемых событиях ближайших дней.

— Говорят люди, много ляхов нанял Изяслав, — утерев пот рукавом богатой шубы, выдавил боярин.

— Знаю. Почти две тыщи рыл, вместе с теми, кто с ним сбежал, обратно идут, — кивнул согласно князь. Заметив, как расширились глаза Микулы. Он, видимо, точными сведениями не владел. Ну, это и понятно — источники информации у них были разные. У Чародея — разведданные, а у него — «люди говорят». Самый «верный», и уж точно самый цитируемый источник во все времена, вечный «ОБС», «одна баба сказала».

— У тебя ж столько воев нету, чтоб такой силище отпор дать! — не удержался он.

— У меня, Микула, много чего другого есть. И с Дедом Речным у меня уговор. Поэтому просто знай: за тот затон ляхи не пройдут. Если успеешь людей своих сохранить — хорошо. Они, кто бы что ни говорил, главное богатство земель наших. Денег всегда можно ещё заработать, быстро это. Людей же новых растить гораздо дольше. Беречь их надо, боярин, — не удержался от напутствия Всеслав.

— Верно молвишь, княже, всё так. Благодарю за приглашение и за то, что упредил. Завтра же никого из моих в тех краях не будет, всех в детинце укрою от греха, — кивнул Чудин.

— Добро. Как домой пойдёшь — найди на подворье Глеба, сына моего. Был у него интерес к тебе торговый, что-то с тканями связанное. Послушай, вдруг сговоритесь о чём нужном да полезном?

Потное красное лицо Микулы осветила надежда близкого барыша, и из гридницы он выходил шустро, кланяясь как-то чуть ли не боком — так спешил с Глебкой не разминуться.

Время летело быстро. Хоть и казалось, что тянулось еле-еле. Вроде бы короткие зимние дни пролетали стрелой, но за этот полёт успевалось столько всего, что и не рассказать сразу. И ночами, понятное дело, спать особо тоже не доводилось. Урвать пару-тройку часиков вышло только перед самой встречей с оккупантами, и то после скандала, что взялась устраивать Дарёна: мол, князь ты, или вой простой? Чего сам во всё лезешь-то? На тебе вся земля эта, все люди на ней, так и поберёг бы силы-то перед встречей с супостатами! Всеслав не стал спорить, помня об услышанном от меня, что от настроения будущих матерей зависит здоровье их ещё не родившихся детей. И мы снова оказались за тем самым привычным столом, что витал над ложем, пока тело княжье отдыхало от дневных и ночных забот и тягот. И опять «прогоняли» по шагам план завтрашнего дня. И вновь не могли найти вдвоём ничего, что стоило бы хоть как-то улучшить. Ясно, что тонких мест в плане было достаточно, но ни моих, ни Всеславовых знаний не хватало для того, чтобы уверенно что-то исправить, тем более за те несколько часов, что отделяли от встречи с двоюродным дядей. Который привёл вражье войско на Русь. И на смерть.

Выдвигались сильно затемно. Не вышло ещё Солнышко, даже край неба над Днепром не окрасился в розовый. Зато Луна висела полная, огромная, зловещая. Но никто из дружины не верил в бабьи сказки о том, что на полную Луну ведьмы, черти да упыри хороводят по земле, пугая, путая и смущая живых людей. А если кто и верил, не признаваясь в этом даже себе самому, то всё равно был полностью уверен в том, что из всех на свете колдунов и прочей нечисти самый страшный — Чародей Полоцкий, князь наш батюшка, что впереди всех вон на верном Буране, летучем скакуне, едет да с воеводой Рысью пересмеивается о чём-то. А раз они и в ус не дуют, то и нам недосуг. С такими начальными людьми некого бояться. Нас все пугаться должны, до пота, до судорог, до полных порток. Ну, это когда дружина вой поднимет, конечно.

Ждановы затаились в нишах под берегом, что едва успели выдолбить до тех пор, пока не стали появляться в поле зрения дозорные ляхов. Здоровенные плетни с намороженным снегом вес имели, конечно,