Млечный Путь, 21 век, номер 3(52), 2025 - Песах Амнуэль

третьего дня приходит вместе с головной болью. В теле - вялость и напряжение, движения даются с трудом. Сон не принес облегчения. Усталость осталась, просто ушла глубже. Глотаю таблетки из аптечки, вроде отпускает.

Выхожу из капсулы. Воздух плотный, влажный. На коже сразу проступает испарина. Завтракаю молча - порция сухого пайка с синтетическим белком, два глотка воды. Слышу, как капли с деревьев падают в листву. Становится ясно: сегодня нужно идти. Пока еще есть силы и пока погода держится.

Возвращаюсь в капсулу. На внутренней стенке пишу маркером: "Ушел на запад, вдоль ручья, к берегу". Несколько секунд смотрю на фразу. Этого достаточно - по сути. Но потом, не сразу, вспоминаю, как профессор в колледже советовал: "Оставляй позывной. Даже если думаешь, что это неважно. Особенно если так думаешь". Задумываюсь. И в конце, чуть ниже, приписываю: "Дельфин".

Маяк креплю к рюкзаку. Он тяжел, но надежно сидит на лямке. Внутри - рабочая квантовая линия, и этого достаточно, чтобы верить в связь. Наполняю флягу у ручья, плотно закручиваю крышку. Вкус воды все тот же - холодный, чуть резкий. Рюкзак тянет плечи вниз, но это - путь. Утро еще не успело нагреть землю, тени длинные. Капсула остается за спиной, а я делаю шаг в пурпурный лес.

Иду, вглядываясь в узоры ветвей и смутные тени, дрожащие на границе света. Все кажется одинаковым - чередование узких стволов и тяжелых крон, преломляющих свет так, будто он проходит сквозь толстое стекло.

И вдруг - остановка. Что-то не так. Взгляд цепляется за дерево в стороне. Оно почти сливается с другими, но оттенок - чуть иной. Желтовато-белый, как обожженная кость. Листья на нем редкие, будто дерево чем-то болеет. Неестественно гладкий ствол, местами будто покрыт тонким налетом, как матовым лаком.

Иду дальше, но через несколько шагов оглядываюсь. Оно стоит там же, без движения, без звука. Как призрак.

Продолжаю путь. Воздух прогревается. Свет становится ярче - пурпур уступает место белому. Иду на запад, следуя по склону, где между деревьями тянутся участки лишенной травы почвы. Через час наталкиваюсь на заросли высоких стеблей - выше пояса, прямые, гибкие, с темно-синими бутонами на концах. Осторожно раздвигаю их рукой.

Все происходит за долю секунды: я тянусь к стеблю и вдруг слышу два резких хлопка. Мешочки, набитые спорами, рвутся от простого прикосновения, и из них вырывается плотное облако мельчайших частиц. Споры кружат в воздухе, оседая на кожу, в волосы, на рукава. Вдох заставляет меня закашляться: в нос врезается сухая, горькая пыль. Глаза рефлекторно щурятся, лицо обжигает зуд, где-то глубоко в груди щемит неясная тревога.

Присаживаюсь на корточки, стараясь не двигать руками, чтобы не встряхнуть облако вновь. Ветерок нарушает тишину, и тонкие нити спор начинают медленно опускаться, паутиной опутывая сухую землю. Слышу, как они шуршат, попадая на землю и листья - тихим шепотом чужого леса.

Когда споры наконец перестают висеть в воздухе, я встаю и отряхиваю плечи: мелкие хлопья облепили ткань и кожу. Обхожу редеющие заросли по краю, стараясь не забредать вглубь, чтобы не спровоцировать новую волну выброса. Обычно фитовирусы не имеют нужных рецепторов для проникновения в человеческие клетки и репликации в них. Но на всякий случай достаю аптечку, вкалываю себе иммуностимулятор и универсальный антидот.

Вечер приближается, и я выбираю небольшой просвет в лесу - ровный участок земли, где трава не так густа. Сбрасываю рюкзак, достаю нож, расчищаю место под ночлег. Расстилаю термопленку, делаю "спальник" из мягкого фиолетового мха. В полумраке включаю термоконтейнер: в нем еще пара порций сухого пайка. Горячая смесь возвращает силы, согревает внутри. Наполняю флягу у ближайшей лужицы под ретиналовой пальмой. С опозданием понимаю, что стоило идти вдоль ручья - все реки текут к морю. Вкус воды пряный, горьковатый.

Раскладываю инструменты: компас, навигатор, маркер. Проверяю карту, ставлю новую метку лагеря. Здесь нет звуков фауны, но лес вибрирует: тихий шелест листвы звучит тревожно. Сбрасываю ботинки, протираю их от пыли. Ложусь на "спальник", глядя на мраморный полог крон. Границы света размываются. Быстро темнеет.

Утро наступает внезапно. В голове стучит соло ударных, каждый мускул протестует, каждый сустав скрипит - этот лес не признает чужаков. Иду вокруг лагеря с полузакрытыми глазами - и снова он: отпечаток ботинка на мягком фиолетовом мху. Достаю из рюкзака камеру, делаю несколько снимков. Пытаюсь применить навыки скаута, скорее угадывая направление - мох плохо держит следы. Цепочка бесформенных углублений приводит меня к скале. Когда-то здесь был оползень, слой почвы обвалился, обнажив скальную породу. На камне выбит петроглиф: стройный корабль, раскинувший крылья, и человек рядом с ним, поднявший руку. Привет или предупреждение - не понять с первого взгляда. Петроглиф свежий: места сколов не успело обветрить. Фотографирую.

Наверное, я должен был удивиться. Но удивления не испытываю: загадка разрешилась. Кто-то здесь потерпел крушение до меня. Был неподалеку, нашел место падения моей капсулы. Почему-то не вышел на контакт. Колонии на планете нет, иначе маяк засек бы использование радиочастот - есть в нем такая функция. Скорее всего, это одиночка. Когда встречу спасателей, покажу им фотографии. Пусть прочесывают лес.

Наверное, мне стоило бы встревожиться - хотя бы немного. Происшедшее должно вызывать хоть какой-то эмоциональный отклик: беспокойство, волнение. Но внутри - тишина. Факт остается фактом. Мозг фиксирует событие как строку протокола и переходит к следующей.

Может, дело в спорах? Я успел ими надышаться. Заражение мне не грозит Но что, если они несут не инфекцию, а что-то тоньше? Химическую матрицу. Алкалоидные связки. Психоактивный агент. Не яд, а средство, чтобы ослабить тревогу, усыпить реакцию. Сделать меня спокойным наблюдателем.

Я не чувствую страха. Я не чувствую облегчения. Я просто отмечаю: рядом был кто-то. Возможно, он еще где-то здесь. Поднимаю острый камень и выбиваю на скале простейшую фразу на интерлингве: "Ты кто?"

В ожидании ответа на весь день остаюсь в лагере. Ставлю таймер на три часа. Это дает иллюзию порядка. Режим - лучшее средство от бессмысленного ожидания. Пока первый интервал не истек, чищу контакты на солнечных панелях, просушиваю "спальник", перебираю снаряжение, будто собираюсь в путь. Хотя знаю: сегодня не иду. Сегодня я - стационарная точка.

Когда звенит таймер, поднимаюсь на склон, к скале. Подхожу к месту, где вчера оставил метку, сканирую поверхность. Никаких новых следов. Возвращаюсь. Записываю в журнал: "Связь не установлена. Следов активности нет".

Проходит еще три часа. Скала не меняется. Воздух становится суше. Лес - все тот же: пурпурный, живой, но равнодушный. К третьему подъему я уже не надеюсь