Одинаковые. Том 5. Атлантида - Сергей Насоновский

и черный входы. Охрана из трех человек, которую Лебедев держал на первом этаже, не смогла оказать парням сопротивления. Внутри дома царила тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием бойцов. Мы проверили каждую комнату. Прислуги, на удивление, было немного — всего три человека, располагавшихся в отдельных комнатах на первом этаже. Пришлось их вырубить, чтобы исключить ненужных свидетелей. Очнутся через несколько часов, голова поболит, может будет тошнить чуток, но главное — останутся в живых.

Спальни Лебедева на втором этаже достигли первыми мы с Никитой и Борисом. Лебедева, раскинувшегося на кровати, ослепил свет зажжённой керосиновой лампы.

— Тихо, Петр Иванович! — приказал я. — Ни звука, если хотите дожить до утра.

Лебедев замер, на его лице застыла маска страха и ярости. Наши парни тем временем проводили обыск в кабинете, где нашли тайник. Оттуда выгребли все документы. В сейфе, ключ от которого висел на шее у Петра Ивановича, хранился компромат на многих видных московских промышленников и чиновников.

С допросом не стали затягивать. Лебедев поначалу храбрился, но, когда Борис вогнал иглу ему в болевую точку на шее, он поплыл.

— Да, да! Работаю с французами! — выкрикнул он. — И что? Думаете, вы первый, кто пришел за мной? У меня большие связи! И вы еще сильно пожалеете, что вот так вломились в мой дом!

— Плевать на твои связи! Нам нужны имена твоих людей на Дуксе! — спокойно произнес Никита.

Лебедев колебался, но как только Борис пошевелил иглой в его шее, застонал и сдался.

— Алексей Манов и Владимир Вольский! — наконец выдавил он. — Работают в конструкторском отделе и передают все запрашиваемые мной чертежи.

— Что еще? — спросил я.

— Французы обещали, что поддержат в захвате завода. Им нужны технологии.

— Достаточно! — сказал я. — Забираем его. Все, что нужно, мы узнали.

Особняк опустел. Лебедева с кляпом во рту наши парни вытащили наружу. Ему была уготована участь быть закопанным в одном из парков Москвы.

Следующий день начался с посещения парфюмерной фабрики. Максим Факторович отлично справлялся с поставленной перед ним задачей. Он встретил нас с улыбкой и провел экскурсию, показав, как создаются духи и косметика.

— Макс, как идут дела? — спросил я.

— Прекрасно, Илья! Расширяем производство, поставки в Европу идут полным ходом.

— А что во Франции? — уточнил Никита.

— Там примерно так же. Конкуренция, правда, побольше, но в целом неплохо.

Лезть в производство не хотелось, хотя довольно много дельных решений можно было подсказать Максу. Поэтому встречу затягивать не стали, лишь передав ему наброски, касаемые развития парфюмерии из будущего, которые составили по дороге в Москву. Макс был благодарен за рекомендации и светился от радости, когда пробежался глазами по первым листам конспекта.

После обеда были запланированы летные испытания. Агентов, которых сдал Лебедев, наши бойцы уже допросили, и те повторили участь своего нанимателя. Была уверенность в том, что французы не успокоятся. А сейчас, когда разгорается шумиха вокруг летательного аппарата, к ним, скорее всего, подключатся еще и разведки других государств. Надо поставить задачу Дзержинскому повысить уровень секретности на заводе Дукс и увеличить число охраны. Журналисты буквально ночуют на проходной завода. Ведь, по сути, событие произошедшее в Москве было вероятнее всего новостью номер один 1901 года не только в России, но и во всем мире. Мы набросали план пресс-конференции, которую по нашей рекомендации журналистам пообещал провести Меллер. Не Кузьмич, не мы, конечно, в этому участия принимать не будем, но тем не менее влияние прессы нельзя недооценивать.

Впереди нас ждали испытания в небе. «Сокол» — именно такое имя дал Меллер биплану, который в моем времени носил аббревиатуру У-2, — должен был доказать свое право на жизнь.

— Все готово, господа. Биплан ждет испытаний! — сказал Меллер.

Мне самому чрезвычайно хотелось попробовать себя в роли пилота, хоть Меллер и был против такого риска, но в конечном счете я настоял на своем.

Сокол предусматривал размещение двух человек. Это была открытая кабина. Сиденья располагались одно за другим, как в У-2, в передней части фюзеляжа. Управление тоже было спаренным — в обеих кабинах находились одинаковые органы.

Этот самолет вполне подходил под определение учебный. Впереди сел Еременко Николай, пилот, который войдет в историю как первый человек поднявший в небо аппарат тяжелее воздуха.

Когда биплан стал разгонятся по взлетной полосе, сердце забилось быстрее. Сокол плавно оторвался от земли и устремился в небо. Зрелище завораживало. Я почти не касался рычагов и педалей — всем рулил Николай Еременко.

Но вскоре стало ясно, что что-то идет не так. Управление стало гулять, и биплан повело в крен. Внутри все сжалось.

— Николай, что-то не так?! — крикнул я, пытаясь перекричать ветер.

— Похоже, руль заклинило! — отозвался Еременко.

Машина начала стремительно терять высоту. Мы поднялись всего на сотню, может, сто пятьдесят метров — немного, но и этого вполне достаточно, чтобы разбиться к чертовой матери. Я лихорадочно прикидывал, что делать, глядя как мы все быстрее и быстрее приближаемся к земле.

Глава 10. Тишина в эфире. Похищение Лёхи

В тот момент, когда наш биплан начал падать, время словно замедлилось. Я вцепился в подлокотники, пытаясь срочно найти решение.

— Николай, задействуй резервные тяги! — крикнул я, вспомнив про конструкцию, о которой рассказывал Меллер.

Еременко, не теряя самообладания, потянул на себя рычаги, но они тоже не слушались.

— Не работает! — прокричал он сквозь рев двигателя.

Земля приближалась очень быстро. Впереди было небольшое поле.

— Туда! — указал я направление пилоту. — Постараемся сесть!

Николай резко дернул штурвал, пытаясь выровнять крен. Аппарат затрясло, но мы все же вышли на нужный курс. Последние метры до земли показались вечностью. Еременко погасил тягу. В момент касания шасси ударилось о землю с оглушительным треском. Машину затрясло, потащило в сторону, но Николаю удалось удержать управление. Биплан остановился, оставляя за собой полосу измятой травы и обломков. Главное, что мы остались живы.

К нам уже бежал Меллер в сопровождении толпы рабочих, Кулагина и Никиты.

— Целы!? — кричал он, помогая нам выбраться.

— Живы, живы! — выдохнул я, осматривая повреждения.

Шасси было практически уничтожено, но сам фюзеляж выдержал, и двигатель, слава богу, не пострадал — он ведь сейчас в единственном экземпляре, и было бы чертовски жалко его потерять. После осмотра места посадки стало ясно, что это была не случайность.