Земский докторъ. Том 6. Тени зимы - Тим Волков

Он поволок их к ожидавшей у станции телеге, запряженной парой лошадей. Усевшись на сено, они тронулись в путь. Пронин без умолку рассказывал о новостях в Зарном, о школе, о больнице, словно Ивана Павловича не было тут пару лет.

Дорога от станции до села пролетела незаметно. Когда телега въехала на главную улицу, из дверей больницы выскочила уже Аглая. Увидев сидящего рядом с Гробовским Ивана Павловича, она вскрикнула, зажала рот рукой и, не в силах сдержать эмоций, разрыдалась, но это были слезы счастья. Вслед за ней появилась Анна Львовна, бледная, с сияющими глазами.

Телега остановилась. Иван Павлович медленно спустился на землю. Он стоял, глядя на этих людей, на родные лица, на знакомые крыши, и чувствовал, как ледяная скорлупа, образовавшаяся за недели плена, медленно тает внутри него.

Он был дома.

* * *

Вечерний чай устроили прямо в больнице — так захотел Иван Павлович. За столом сидели он сам, Алексей Николаевич, Аглая и Анна Львовна. Первый шок и бурные восторги от возвращения остались позади, сменившись спокойной радостью. Герой уже рассказал свою тяжёлую историю, и теперь в комнате царила тёплая, немного усталая тишина, прерываемая лишь потрескиванием дров в печке.

— Ну, слава Богу, слава Богу, — тихо проговорила Анна Львовна, глядя на Ивана Павловича своими добрыми, усталыми глазами. — Теперь всё будет хорошо.

— Главное, что живой, — добавил Гробовский, с любовью глядя на Аглаю, сидевшую рядом.

Иван Павлович улыбался, но его профессиональный взгляд, отточенный годами практики, непроизвольно скользил по лицам друзей, фиксируя малейшие детали. И внимание его то и дело зацеплялось за Аглаю.

— Аглая Фёдоровна, а вы как? — спросил он мягко, отодвигая свою кружку и кивая на живот. — Самочувствие? Всё в порядке? До декабрьских-то рукой подать.

Аглая вздрогнула, словно её вывели из задумчивости, и поспешно улыбнулась.

— Да я ничего, Иван Палыч, спасибо. Всё хорошо. Устаю немного, конечно, но это же нормально.

Её улыбка была немного натянутой, а голос — чуть слабее обычного. Гробовский, почувствовав её напряжение, обнял её за плечи.

— Конечно, устаёт. Я ей говорю — меньше бегай, дай себе поблажку.

Но Иван Павлович не отводил взгляда. Он приметил то, что мог увидеть только врач. Необычная, чуть восковая бледность, не связанная с холодом. Лёгкая, едва заметная одышка, проскальзывавшая в её речи. И главное — в её глазах, обычно таких живых и лучистых, читалась не просто усталость, а какая-то глубокая, запрятанная внутрь слабость. Это не понравилось доктору.

— Аглая, — сказал он уже совсем тихо, но очень серьёзно, привлекая всеобщее внимание. — Уверена? Простой твой вид… Не совсем мне нравится.

В комнате повисла пауза. Анна Львовна с тревогой посмотрела на подругу. Гробовский насторожился, почувствовав перемену в тоне доктора.

Аглая опустила глаза, её пальцы нервно теребили край скатерти.

— Ну… голова иногда кружится, — негромко призналась она. — И… и сил совсем нет. Думаю, это так и должно быть… Иван Павлович, да вы не переживайте. Это у всех беременных так, я в книжке читала.

— Голова кружится? — Иван Павлович медленно поднялся из-за стола. Его лицо стало сосредоточенным и строгим. — Аглая, это не «так должно быть». Особенно на твоём сроке. Это может быть анемия. Или что-то посерьёзнее. Может быть и запоздалое действие вакцины от сибирской язвы. Прости, что омрачаю вечер, но я не могу это пропустить. Надо бы осмотреть.

Он подошёл к ней, мягко взял её за руку, нащупывая пульс.

— Иван Павлович, ну что вы! — смутилась Аглая. — Со мной точно все в порядке. А вот вас е мешало бы осмотреть!

— Что⁈

— Вы же исхудали!

— Правильно, Аглая! — поддержала ее Анна. — Прямо завтра с утра и возьмись за Ивана Павловича. А то чуть свет — опять пойдут преступников ловить, уж я то его знаю. А так хоть на день задержим в родном селе!

* * *

Следующий день выдался на удивление ясным и солнечным. Золотистый свет заливал процедурный кабинет в больнице, куда Аглая Федоровна почти насильно привела Ивана Павловича сразу после утреннего чая.

— Нет уж, Иван Палыч, извините, но осмотр — не обсуждается, — заявила она тоном, не терпящим возражений, усаживая его на жесткую кушетку, застеленную чистой, но потертой простыней. — Неделю в болотах, на холоде, с бандитами… Я даже думать боюсь, чем вы там могли переболеть. Снимайте рубашку.

Иван Павлович покорно тяжело вздохнул — понимал, что спорить с Аглаей бесполезно, тем более когда оказывается поддержка в лице Анны Львовны.

Однако за себя он не переживал — чувствовал, что все в порядке. Гораздо больше его тревожила бледность Аглаи, легкая отечность ее рук и та скрытая усталость в глазах, которую он, как врач, заметил сразу. Соглашаясь на осмотр, он преследовал и свою тайную цель — под благовидным предлогом изучить и ее состояние.

— Аглая Федоровна, да живой я, и вполне здоровый, — попытался он отшутиться.

— Молчите и слушайтесь меня, — отрезала она, уже готовя стетоскоп. — Здоровый? А эти синяки под глазами? А этот легкий кашель, который вы пытаетесь подавить? Это последствия переохлаждения, которые могут аукнуться воспалением легких в любой момент.

Она приложила холодный раструб к его груди.

— Дышите глубоко… Так… еще…

Иван Павлович дышал, покорный, но его взгляд скользил по ее лицу, отмечая малейшие детали. Он ловил момент, когда она наклонялась, чтобы лучше его послушать, и видел, как она на секунду зажмуривается, будто от легкого головокружения. Он заметил, как ее пальцы, проверяющие лимфоузлы на его шее, были прохладными и чуть влажными — признак возможных проблем с давлением или сосудами.

— Ну вот, — отложила стетоскоп Аглая, стараясь казаться строгой, но в глазах ее читалось облегчение. — Сердце бьется ровно, хрипов в легких нет, слава Богу. Но организм истощен, Иван Палыч. Сильнейшее физическое и нервное перенапряжение. Вам нужен покой, хорошее питание и никаких стрессов хотя бы пару недель.

— Это вам Анна Львовна посоветовала так сказать? Ну признайтесь!

— И я с ней полностью согласна! — не стала отрицать та. — Вам и в самом деле нужен покой!

— Ну какой покой в наше-то время? — горько усмехнулся он. — Сказки!