Лётчик: Лётчик. На боевом курсе! Под крыльями Босфор - Владимир Владиславович Малыгин

распрощались окончательно. И что это музыкант так ко мне прицепился? Обыкновенная вежливость и не более того? Не знаю, но как-то очень необычна такая настойчивость, да ещё и между незнакомыми людьми. А мальчишка молодец! Как лихо мне в живот врезался. И не растерялся ведь, не застыл столбиком, удрать намеревался, но тут уже я не оплошал. Теперь вот думаю – может, и лучше было бы, если бы удрал? Ну на кой мне это знакомство? Хотя-я… лишние знакомые в городе никогда не помешают. Мало ли как дальше жизнь сложится? Будет настроение, загляну. А если он снова в лагеря отбудет? А тут я со своим появлением… Нет, ну его, может быть, когда-нибудь потом, позже…

И я с лёгким сердцем отправился к своему дому.

Полёт с Андреем никакого удовольствия не доставил. После полётов на проверку грузоподъёмности моего аппарата и последующего затянувшегося разговора я всё пропустил. И Андрей отлетал без меня, так и не дождавшись моего появления в передней кабине своего «Депердюсена». Пришлось извиняться и договариваться на следующий раз.

Вот этот следующий раз меня полностью и разочаровал. Вроде бы как и скоростная, на первый взгляд, машина, а не летит, как положено. И залипает, что ли – тормозит как-то в небе. Ну, не могу я передать словами свои ощущения, просто своей пятой точкой знаю, что не должен он так топорно летать. На «Фармане» взлетаешь и это как-то более похоже на полёт – аэроплан плотно сидит в воздухе, хоть я и брюзжу на его многочисленные для меня недостатки, а тут при малейшем падении скорости словно на древесном листе порхаешь. Такое ощущение, что ещё чуть-чуть и на хвост завалишься. А что будет, если мотор откажет?

И ещё одно не нравится. Почему-то на всех мною виденных наших самолётах лётчик располагается позади наблюдателя. И ладно бы выше него сидел, так нет, в лучшем случае на одном уровне. Нет, так летать невозможно.

Хотя тут я соврал. Летать можно, а вот на земле очень тяжело, обзора почти никакого. Да и в воздухе постоянно приходится отклоняться в какую-нибудь сторону, чтобы посмотреть вперёд из-за спины впереди сидящего пассажира. А кто он ещё? Как его называть? Подумаешь, лётчик-наблюдатель! Да какой он лётчик? Управление-то одно…

Так, что это я разошёлся? Это что, во мне гонор прежнего хозяина тела остался? В топку его.

После посадки поделился с Андреем своими впечатлениями и получил разъяснения.

– На заводе у Лебедева вместо положенного мотора в сто девятнадцать сил поставили более слабый, на восемьдесят. Скорость, конечно, упала, но всё равно с твоим «Фарманом» не сравнить.

То-то у меня такое ощущение, что в полёте всё время словно на спину заваливаешься, тяги не хватает. А то, что и центровка при более лёгком моторе другая – никого не заинтересовало?

Получается, нет.

– А для обзора возле кабины между крыльями и корпусом небольшие расстояния специально сделаны. Обратил внимание? Это как раз для того, чтобы пилоту в полёте можно было вниз смотреть, – продолжал расхваливать аппарат Андрей.

Снова я нырнул в свои мысли, продолжая автоматически поддакивать товарищу. Просто я смотрю на всю эту технику с высоты своего века, напрочь забывая, в каком нахожусь сейчас. Так что нечего рожу кривить и пора привыкать довольствоваться тем, что есть. Да и если правду говорить, то аппараты даже очень и очень неплохие. Подумаешь, тихоходные и маломощные, фанерные и тканевые, зато полностью передают все ощущения полного контакта с небом. Особенно когда представляешь себе всю хлипкость этой конструкции и ощущаешь, как играет и прогибается под ногами тонкая крашеная фанерка. Представляете азарт, если до земли чёрт знает сколько метров и вся надежда только на эту фанерку? Кайф!

Что он там ещё такое интересное говорит? Гоширование? Это ещё что за зверь? Знакомое что-то. Вспомнил! У этого аппарата тросами законцовки крыла можно перекашивать – угол атаки таким образом менять. Это вместо элеронов придумали? Дела-а. Вознесенский же ездил в столицу за своим аппаратом и там же на него переучивался! Потом по приезде точно так же перед всеми свой аэроплан расхваливал.

Ну и ладно, нравится он ему и хорошо. Другого-то всё равно ничего нет.

Да, велика тяга человека к небу.

Чуть позже слетали ещё разок, выполнили малый круг вокруг аэродрома на малой же высоте и быстро зашли на посадку. Для чего летали? Ни тренировок в пилотировании, ни каких-либо других действий не совершили. Или это и есть тренировка? Может быть. Тренировка посадки, к примеру.

Сели, подкатились к ангару. Выпрыгнул на землю, послушал восторженные объяснения своего товарища о великолепных скоростных качествах самолёта и внутренне поморщился. Это он мне и демонстрировал в этом полёте? Куда на таком самолётике воевать? Ни для чего он не годен. Ни как истребитель, ни как бомбардировщик. Фельдъегерь, если только. Почту возить. И на разведку летать. Если что, то за счёт более высокой скорости удрать можно. Да и то это преимущество недолго продержится, насколько я помню. Скоро за границей новые самолёты начнут выпускать, если уже не выпускают. А они и скоростнее, и высотнее, и, что самое главное, грузоподъёмнее. Плюс ко всему вооружены пулемётами…

Постоял, дослушал Андрея, снова покивал головой в нужных местах автоматически. Голова-то совсем другими мыслями занята. И какой из всего этого вывод? А никакого.

Развернулся и отправился к своей стоянке, там спокойно посижу и обдумаю только что пришедшие в голову соображения. За спиной остался ошеломлённый моим непонятным молчаливым уходом Вознесенский, а мне было как-то всё равно. Отмахнулся рукой на недоумённый вопрос мне вслед и целеустремлённо заторопился к своему «Фарману». Мне сейчас срочно нужно одному побыть.

Распахнутые брезентовые шторки ангара, стоящая в глубине ажурная фанерная этажерка, запахи бензина и масла, краски, прогретого металла. Двигатель гоняли? Подошёл, дотронулся ладонью. Тёплый, даже горячий. Значит, точно, гоняли. А зачем? В прошлый раз он же нормально отработал? Ресурса и так мало. Надо бы механиков насчёт ресурса построить, нечего его попусту выбивать. Кстати, а почему в ангаре никого? Где все?

Впрочем, пока мне на руку, что здесь никого.

Забрался в кабину, поёрзал на рабочем месте, устраиваясь удобнее, откинулся на кожаную спинку, задумался.

Мысли так и прыгали в голове с одной темы на другую. Скоро война, что я на этом старьё смогу сделать? Ничего. Летать на разведку и тупо ждать, пока собьют? Ничего другого и не остаётся. Тогда придётся срочно в оставшееся время отработать хоть какие-то приёмы в воздухе, чтобы можно было уклониться от обстрела,