Мосты Норланда - Дмитрий Павлов

– Утки общественные существа, – пояснил сапёр. – Увидят профиля и решат, что здесь безопасно.

Фрея скептически сморщила нос.

– У нас в Понизовье делают проще:

Принцесса сложила ладони лодочкой у рта и издала кряк, точно повторяющий голос утки.

– А так крякает уточка, когда набила животик.

Фрея изумительно воспроизвела голос обожравшейся кряквы. Фрей тихонько захлопал в ладоши.

– Я тоже так хочу! Как ты это делаешь?

– Складываем ладони вот так, – Фрея показал как, – и…

Фрей старался, но вместо кряканья у него выходили совершенно неприличные хрюки. Фрея терпеливо объясняла, как нужно делать. Вдруг раздался шелест крыльев, и прямо перед охотниками в воду плюхнулся табунок из трёх уток. Охотники схватили ружья, но кряквы сообразили, что вместо хорошей жировки могут угодить на сковороду и дали дёру.

– Сиди тихо! – потребовала Фрея и принялась крякать.

Следующий табунок охотники услышали раньше, чем увидели. Четыре кряквы, едва различимые в сгущающихся сумерках, пронеслись над верхушками ракит и сели среди профилей. Грянули два выстрела, одна утка распласталась на воде, вторая замолотила крыльями, стремясь укрыться в зарослях. Фрей привстал и добил её.

– Как их достать без собаки? – шёпотом спросила Фрея.

– Потом достану. А пока сидим и ждём.

Темнело. Деревья на опушке слились в сплошную мрачную стену, на которой белыми призраками выделялись берёзки. Фрея снова закрякала. Ещё одна стайка с шумом и плеском села на воду. Распластавшиеся посреди озерца тушки товарок совершенно не беспокоили уток. Грянули выстрелы, два подранка закружились, взбивая воду крыльями. В лесу окончательно стемнело и Фрей решил завершить охоту. Друзья стали разряжать ружья и в этот момент ещё одна стайка села на воду прямо перед охотниками.

– Чтоб тебя! – Фрея попыталась затолкать обратно патрон, только что вынутый из ствола. Утки услышали суету за занавесью ивовых ветвей и безнаказанно поднялись на крыло. Фрей подтянул болотные сапоги и полез собирать добычу. На середине озерца он оступился и провалился в воду по грудь. Фрея бросилась его спасать и тоже окунулась. Промокшие до нитки и облепленные ряской, они вылезли, держа в руках ещё тёплые утиные тушки. Порыв ветра мотнул кроны деревьев, и капли дождя застучали по листьям.

– Сейчас ливанёт, – сказал Фрей. – Недалеко есть хижина, укроемся в ней.

Скользя и спотыкаясь на размокшей глине, охотники бросились к избушке едва различимой в темноте. В бревенчатой стене хижины имелось единственное окошко, закрытое куском слюды, напротив неё находилась дверь на кожаных петлях. Сбоку егеря пристроили к хибарке просторный дощатый сарай, и Фрей завёл в него лошадей. Половину единственной комнаты в избушке занимали нары, в оставшемся пространстве уместились грубо сколоченный стол и печка, сделанная из железной бочки. На полках стояли закопчённые чугунки и сковородки, берестяные туески с приправами. С потолочной балки свисал мешочек с крупой – таким образом егеря спасали еду от мышей. Из стен торчали гвозди, на которых охотники развесили мокрую одежду и ружья.

Ливень перешёл в мелкий дождик, монотонно барабанящий по крыше. Было холодно и неуютно. Фрей попробовал растопить печь. Растопка из отсыревшей бересты дымила и тлела, но не желала загораться.

– Разреши, я попробую, – Фрея протянула ладони к печи.

По её пальцам заструилось пламя. Оно лизнуло поленья, и дрова запылали. В маленькой хибарке стало тепло, почти жарко. Фрея сидела на нарах, закутавшись в плед и поставив босые ступни поближе к печке. Сапёр без кителя, в исподней рубашке готовил ужин.

– Ты что творишь! – возмутилась принцесса, когда Фрей взял утку и собрался ободрать с неё кожу вместе с перьями. – Не смей уродовать птицу! Её надо ощипать.

Фрею не хотелось щипать утку. Ему хотелось есть и поскорей.

– Вот и займись готовкой, – проворчал он.

– И займусь! – принцесса вскочила с нар и закуталась в плед наподобие древней тоги.

Фрея поставила на печку чугунок с водой, дождалась, когда он закипит, и сунула утку в кипяток. Потом быстро ощипала и выпотрошила тушку.

– Утку и любую другую птицу надо готовить в шкурке, – наставляла она. – Тогда мясо будет сочнее.

– Кто научил тебя этому?

– Мама. Она считает, что благородная дама должна готовить лучше кухарки, натирать полы лучше горничной и чинить бельё лучше кастелянши. Только тогда она сможет командовать слугами и по-настоящему хорошо вести дом.

Фрея распластала утку на сковородке, придавила сверху гнётом из чугунка с водой и поставила на огонь. Забравшись на нары, она повесила на брови два утиных пёрышка.

– Я лисичка! – заявила принцесса.

– А почему в перьях?

– Я лисичка, которая добыла уточку. Почему ты на меня так смотришь?

– Любуюсь, – ответил Фрей.

Фрея сняла гнёт, действуя двумя ножами перевернула утку на шкворчащей сковородке и вернулась на нары.

– Зачем ты всё время носишь очки? – спросил Фрей.

– Узнай.

Сапёр мягко притянул к себе Фрею и снял с неё очки. Глаза принцессы состояли из одних зрачков, огромных, без радужки и белков. Давным-давно, ещё учась в Политехе, Фрей присутствовал на открытии радиотелеграфной башни. Стоял ноябрь, промозглый и тёмный. Фрей с Феликсом находились между опор башни и её освещённые прожекторами ажурные конструкции напоминали тоннель, уходящий в ночное небо. Внезапно прожектора погасли, и тоннель превратился в воронку из мрака, засасывающего в себя. Фрей схватил брата за плечо, чтобы не упасть. Глаза принцессы казались такой же пропастью бездонной и тёмной. Фрей почувствовал, как соскальзывает в неё.

– Я ещё девушка, – тихонько предупредила Фрея.

– Я буду осторожен.

Утром Фрей отворил дверь и зажмурился. Всё вокруг покрывал слой влажного снега. Мягкие хлопья неслышно оседали на землю и еловые лапы. С тесовой крыши текли струйки талой воды.

– Не хочу никуда ехать в такую погоду, – сказал Фрей.

Из двери выглянула Фрея, закутанная в плед.

– Я тоже не хочу, – согласилась она. – Давай останемся на денёк.

Выглянуло солнце и снегопад прекратился так же внезапно, как начался. Сугробы быстро истаивали, оставляя на камнях лужицы прозрачной воды, но на востоке, над пиками Станового клубились тёмные тучи, как бы говоря – это лишь временное отступление. Зима грядёт, грядут морозы и метели, скоро всем обитателям Норланда придётся бороться за жизнь.

На третий день в лесу среди ёлок раздался стук копыт и забористая ругань. Пузырь громко недоумевал, почему он, фельдмаршал, должен вместо охоты заниматься поисками своих запропастившихся родственников. Следом ехали Феликс и Мартен Сандберг. Фрея выглянула из двери на шум. Её голова была повязана платком как у понизовских крестьянок – с узелком на лбу, на плечах висела шинель Фрея.

– Ой! – женщина увидела