Шут - Ник Гернар

и современных, в зажим для галстука был встроен крошечный переговорник, а в ухе поблескивал серебристый наушник. В нагрузку к этому комплекту шел новый смартфон, но вот его демонстрировать на людях мне категорически запретили.

Такому Монголу место было не в рифтах, а на обложке какого-нибудь журнала.

Данилевский критически осмотрел меня с головы до ног и удовлетворенно кивнул.

— Годится.

— Уверен? — усмехнулся я. — Думаю, в таком виде меня даже банковская система не опознает. Я же все-таки только что вернулся из крутого замеса, жертва оговора и соратник Крестоносца. А выгляжу, будто на свадьбу собрался.

— Страдания, друг мой, это, конечно всегда интересно, — сказал Ян. — но лишь до тех пор, пока оно эстетично и имеет художественную ценность. Реальные раны скверно пахнут, Монгол. Так что здесь они никому не интересны. А теперь поехали, у нас много дел.

И мы опять помчались по Москве на лимузине. И пока машина плавно перестраивалась из ряда в ряд, притормаживала перед светофорами и снова скользила вперед, Ян принялся меня инструктировать.

— Первым делом нам придется навестить Анатолия Петровича Калинина. Это серьезный человек из администрации президента, курирует некоторые вопросы национальной безопасности.

— Так это его люди хотели забрать меня в аэропорту?

Данилевский хмыкнул.

— Если бы на тебя претендовал Калинин, я бы предпочел тебя бросить.

Я возмущенно приподнял брови.

— Что?..

— Шутка, — уголком рта улыбнулся Ян, скосив на меня взгляд. — На тебя претендовала дипломатическая ассоциация под эгидой Министерства иностранных дел. А Калинин — это личный советник президента. С ним уважительно здороваются за руку такие титаны, как Ладыженский, Ким Ин и Кристиан Баджо. Фигура сильная и неоднозначная. Скандалы предпочитает устранять сразу вместе со скандалистами.

— Это прямо то, что мне сейчас нужно, да? — мрачно усмехнулся я.

— Именно, — на полном серьезе ответил Ян. — Мы должны приложить все силы, чтобы получить у него неофициальную индульгенцию, пусть даже с очень ограниченным сроком действия. Слушай внимательно, говори мало, без воды, и только по делу. Естественно, никаких лишних деталей. Акцентируй внимание на Денисе Алексеевиче. Упомяни невзначай, что знаешь Крестоносца давно, но во время поездки он вел себя не как обычно. Как-нибудь мимоходом вверни, что этот самый Денис Алексеевич общался с Вэй Шэном наедине, в чем-то убеждал или спорил. Не отрицай очевидное. Крестоносец действительно проявил агрессию, но после словесной провокации со стороны его родственника. А ты вообще просто рядом стоял и защищал Анну.

Я задумчиво потер ладонью подбородок.

— Но с таким контекстом он может сделать вывод, что Биосад вовсе не жертва сложившейся ситуации, а скорее соучастник.

Ян кивнул.

— Приятно иметь дело с умным человеком. Да, именно так он и должен подумать. Видишь ли, Калинина не интересует Китай. А вот угроза второго «Шутера» — совсем другое дело. Представь себе, что Биосад имеет некие воинственные планы. А может, даже не Биосад, а кто-то из его партнеров, осознавший в прошлый раз свою собственную силу и одновременно слабость и несостоятельность госструктур. И нужен лишь благовидный предлог, чтобы начать все снова. Такой как, например, бездействие правительства перед лицом иностранного террора и оставление граждан страны в опасности.

Я нахмурился.

— И зачем ты хочешь подставить «Биосад»?

Ян откинулся на спинку сидения.

— Я хочу, чтобы Калинин задумался над тем, что случившееся могло быть спланированной провокацией. А руководство «Биосада», в свою очередь, задумалось над тем, что Калинин может задуматься над тем, что случившееся было спланированной провокацией. Понимаешь, к чему я клоню?

Я озадаченно пожал плечами.

— Нет, если честно.

— С тем раскладом, который имеется сейчас, вы все сейчас — расходный материал. В имеющемся контексте и властям, и корпорациям выгодней объявить Анну Селиверстову жертвой обстоятельств, Николая Свиридова — агрессором по причине психического нездоровья и благополучно забыть эту неприятную историю. Кроме, разве что, Биосада, но один против всех, без поддержки, он не станет ничего предпринимать. Поэтому ситуации нужно придать дополнительный вес. Каждый игрок должен увидеть свое второе дно и свои причины вмешаться в ход событий.

Здание, к которому мы подъехали, было современным, стеклянным и абсолютно безликим. Нас провели через серию сканеров, оставили на пятнадцать минут поскучать в лаконичной приемной и, наконец, ввели в кабинет на самом верхнем этаже с панорамным видом на Москву.

За широким пустым столом из светлого дерева сидел уже немолодой человек с интеллигентным усталым лицом. Он выглядел скорее как профессор латыни в университете, чем как хладнокровный устранитель проблем государственного масштаба.

— А-а, Данилевский. Добрый день, — его голос был тихим и абсолютно ровным.

— Здравствуйте, Анатолий Петрович, — приветственно кивнул Ян с улыбкой вежливости на лице. — Благодарю за предоставленную возможность встретиться с вами.

— Честно говоря, даже не знаю, чем бы мог вам быть полезен, — с добрым укором проговорил он, но присесть так и не предложил. — Огорчили вы нашего Прилуцкого. Прямо сказать, обидели. Забрали у него своего подопечного, подвели под выговор полковника Стародубцева… А это, надо полагать, и есть тот самый Марат Басаргин? — перевел он рассеянный взгляд на меня.

— Так точно, — отозвался я. — Старший сотрудник ЦИР, временно исполняю обязанности начальника личной безопасности Анны Сергеевны Селиверстовой, а также курирую ее восстановительную программу.

Калинин почти безразлично рассматривал меня поверх стильных очков без диоптрий, сложив пальцы домиком. Его взгляд был тяжелым и проницательным, словно он видел не отглаженный костюм и уложенные гелем волосы, а ту самую пропахшую кровью одежду, в которой я сошел с трапа самолета.

— И вы привели его ко мне, чтобы все остальные интересующиеся, узнав об этом визите, решили, что ваш подопечный находится под моей защитой? — спросил он у Данилевского.

— Я привел его к вам, поскольку доклад господина Басаргина показался мне небезынтересным для вас, — сохраняя уверенную невозмутимость во всем своем облике, возразил Ян.

Калинин вздохнул.

— Хорошо. У вас есть десять минут, — сказал он, поднимаясь со своего места.

Я набрал в грудь побольше воздуха, и, строго следуя указаниям Данилевского касательно отсутствия воды и лишних деталей, выдал Калинину отчет по случившемуся. С ненавязчивыми нужными акцентами.

Я уложился в восемь минут.

Анатолий Петрович смотрел на меня уже с интересом. И когда я замолчал, проговорил:

— Вы излагаете очень… последовательно. Редкая выдержка для человека, только что избежавшего одной неприятной ситуации и очутившегося в другой, потенциально куда более опасной… — Его глаза были усталыми и невероятно острыми. — Это следствие хорошей подготовки или особого склада характера?

— Просто работа такая, — отозвался я.

Калинин задумчиво кивнул. Вернулся на свое рабочее место и указал на кресла, выставленные в ряд перед его столом.

— Присядьте.

Он снял очки, размял переносицу.

— Благодарю вас обоих