«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

Сон… Все должны спать до своего времени. Оно придёт, и вот тогда нужно будет ответить со всею силой, которую сумел накопить.

Он сел в кресло, сдул со стола невидимые пылинки. Белизна растворила гнев. Задышала, коснулась ледяной иглой сердца.

Нет, эрцог дома Сапфира сердился не на сбежавшего наследника.

Лессард входил сейчас в пору, когда дар у истников проявляется максимально. Ему самой Бездной положено было чудить.

Эрцог Аний Локьё — мальчишкой — и сам убегал из дома, чтобы спасать мир. И тоже вместе с лучшим другом — наследником дома Аметиста и будущим эрприором Содружества Эризиамо Анемоосто. Тогда ещё просто Эрзо.

Но жизнь человека ужасающе коротка и так же ужасающе утомительна. Эрзо быстро стал старым Эрзо — занудой и законником. А потом и вовсе покинул друга, скрывшись в гробнице фамильного склепа.

С кем сейчас убежишь в самоволку? Молодые-то — не возьмут. Они не поверят, что величественному старику в белом скрипящем кителе тоже хочется иногда убежать, куда глаза глядят. И спасти то ли мир, то ли себя — от всепоглощающего понимания, что по-настоящему ничего изменить нельзя.

Всё пройдёт. Паутина переболеет, и нити срастутся. Но изменится ли от этого мир?

Сто лет назад они с Эрзо уже обманывались, думая, что сумели остановить разлагающее безумие лёгкости и вседозволенности неразумных.

Эрцог Локьё тяжело вздохнул, вспоминая лицо так неожиданно и скоропостижно скончавшегося старого друга. Закрыл глаза.

Мудрые синие линии вселенских связей переплелись перед его внутренним взором с бешено-алыми, взбухли пульсирующими болезненными узлами.

Непонятные в таком сочетании, они пугали его. Синий и алый? Так же как в хаттскую войну? Но почему?

И посоветоваться было не с кем. Хоть лети на Аскону к этому хитрецу Пресохе…

Линнервальд — глух на одно ухо, Хьюго Тсимьен — слишком молод, хотя вот из него лет через сто, может быть, будет толк…

Локьё провёл по столу ладонью, активируя утопленные в стены средства связи и контроля за «Леденящим». Он вспомнил донесение.

Проверенный шпион прислал ночью весточку. Короткую записку, которая гласила: «Тоо Йенкер, внебрачный сын Проводящей Аяны и имперского командующего, взбунтовавшегося против матери-Империи, вышел из внутреннего храма».

Локьё активировал файл и прочёл записку ещё раз, вглядываясь в каждое слово и прислушиваясь к трепыханию нитей.

Тоо Йенкер… Человек, ментально сломавший войну на Юге Галактики.

Тот, кто сумел смять узлы причин войны между Содружеством и Империей в бесформенный грязный комок и, как кусок мяса, швырнуть имперским пилотам.

Он порвал ментальность Юга. Имперцы, выросшие на его планетах, перестали видеть врагов на планетах Экзотики.

Что бы ни думал о своих талантах командующий Объединённым Югом — это не он сам, а его непризнанный сын сумел создать иное видение реальности. Белое понимание Юга галактики. Юга БЕЗ войны.

Один. Поперёк воли Империи, Содружества и Проводящих Эйи.

Он тайно отправился с друзьями-пилотами на алайский полигон, где испытывали оружие, разрушающее саму структуру пространства. И там, в квантовом допричинном бульоне — противопоставил свою волю мириадам других, разрушающих воль.

Учили его хорошо. Парень знал — допричинность — бабка причинности, её повитуха. Он знал, чего хочет. И смог задать линии новой реальности.

По сути — мальчишка пересоздал Юг.

И вот уже тогда Южная Империя, отколовшись от Северной, сумела созданное защитить.

После такого не живут — истник вкладывает себя в новый мир без остатка.

Но Тоо, погибший, оплаканный и похороненный — сумел родиться во второй раз. Это казалось невозможным, но…

Воля ещё одного непослушного мальчишки — наследника дома Аметиста по линии Рика Эйбола, имперского пилота Вальтера Дерена — оказалась сильнее смерти.

Он не бросил поиски даже тогда, когда Тоо похоронили с почестями.

Тело великого истника Тоо Йенкера по воле Дерена дважды вылавливали в квантовом бульоне алайского полигона. Один раз мёртвым, второй раз — живым!

Бедная паутина просто сдурела от таких фокусов, пошла волнами… Юг был готов встать на дыбы, перевернуться, шлёпнуться на спину, как черепаха…

Но Тоо, вернувшись к жизни, тут же удалился во внутренний храм на Кьясне, чтобы прекратить контакты с текущим миром и в медитациях выровнять сеть причин, потревоженную его не самыми умными спасателями.

Тоо знал, что ему уже нет места в мире причин живых, и возвращаться из внутреннего храма не собирался. Он должен был уравновесить нового себя в новом мире. Молитвами, маятниками, добровольным недеянием. Чем, по докладам шпионов, и был занят последние годы.

Однако чистоты зрения Тоо не утратил. А из кокона недеяния — паутину читать гораздо легче, чем практикуя «отшельничество в миру», как это делают эрцоги.

И если парень вышел из самоизобретённой ментальной тюрьмы, случилось нечто, что потребовало от него непременного физического и психического участия.

Если кто-то и мог сейчас пояснить происходящее — то только он!

«К чёрту Пресоху! — решил Локьё. — Нужно лететь на Кьясну! Немедленно!»

Эрцог вызвал ординарца, ощущая, как светлеет мировая сеть даже перед незакрытыми глазами.

Успокоенная паутина уходила на уровень подсознания, затаивалась там.

Решение было правильным, но сложным. Принимать эрцога Локьё на Кьясне пока ещё никто не собирался.

Ещё нужно было как-то вызвать на контакт Тоо или хотя бы его мать, Айяну. Всё-таки похороны их сблизили, и начать разговор он сумеет. Но что потом?

Последние годы эрцог Локьё ощущал, что сил уже не хватает, чтобы контролировать даже не Галактику, а просто цвета своего дома. Он был слишком стар, шёл — как по нитке… Но… Кто — если не он?

Нужно найти слова. Нужно увидеть Тоо Йенкера. Посмотреть в его чёрные, как у лендслера, глаза. Выдержать этот взгляд.

Лесард ещё совершенный ребёнок. Его дело — подвиги. А кто-то должен тянуть и тянуть нить, чтобы она не оборвалась.

Грата…

Ничего. Он сумеет и это. А пошатнувшееся здоровье — так что ж? Умирать уже можно, ведь он так счастлив сейчас.

Ему и так безмерно… Невозможно повезло с Лесардом, дар которого огромен настолько, что не удаётся даже понять его границы.

Дом Сиби будет жить, память не растворится в мире, у неё есть наследник.

Вот только зачем Лесард отправился к Земле? Что он сумел увидеть в переплетении синего и болезненно-красного?

И как посмел этот мерзавец-капитан «Мирного» нарушить приказ и удрать от «Персефоны»?

Локьё знал — это было простое и явное знание — корабли вне этого странного «рейда» обречены на гибель. Это он видел так чётко, что