«Персефона». Дорога в ад 2 - Кристиан Бэд

— Тут в берег корабль зарыли, что ли? — спросил Лес.

— Вроде того, — согласился Белок.

Он заметно устал. Видимо, действительно прилетел этим утром. ЧП разгребать.

Дверь от его голоса дрогнула и начала раскрываться трёхлепестковым цветком, как в головидео о кораблях времён колонизации.

Эберхард дёрнул Леса за рукав.

— Да вижу я, — буркнул тот.

Дверь открылась, явив ангарное нутро: пупырчатый пол, ремонтную технику, свисающую с потолка.

— Это корабль, — констатировал Лес. — Вроде того, что за нами гонялся. И я нигде не вижу признаков ржавчины, грязи… Непохоже, что он вмурован сюда много лет назад. Вы что, прямо сегодня на нём прилетели?

Глава 43

Станция «Эра». «Братство щенков»

Белок, не отвечая на вопросы, вошёл в довольно компактный ангар, открыл вторые шлюзовые ворота и проник в жилую часть корабля.

Похоже, он торопился побыстрее принять сидячее положение — походка стала тяжёлой, дыхание вырывалось изо рта с шумом.

Рао, Лес и Эберхард последовали за ним, не переставая вертеть головами.

Это был настоящий древний корабль. Не времён колонизации, конечно, но очень старый. Серые пластиковые коридоры и рабочие полости в монолитной «базе». Не корт или крейсер, где жилые отсеки висят в пустоте, связанные воздушными лифтами, а вроде огромной шлюпки или эмки — среднетоннажного корабля самого начала войны Империи и Содружества.

По сути — неудобная махина, что не может расшириться, ужаться или ещё как-нибудь изменить форму. Здесь риск аварии или пробоины в обшивке — смертелен для экипажа. Но всё же…

Какая это романтика, идти по древнему кораблю!

Лес улыбался — он помнил свою первую эмку. Почти такую же старую развалину — четыре турели, ангар, пара десятков кают да реактор. Эти воспоминания были ему очень дороги. И, если бы в животе не урчало, он умерил бы шаг, чтобы налюбоваться на потрескавшийся пластик и вытертый пол.

Эберхард напротив погрустнел и насупился. Ему казалось, что всё здесь — чихни и рассыплется. Наследник не знал, с каким запасом прочности делали старые корабли.

Рао же так много читал о кораблях Земли, что считал себя немного спецом. И исподтишка записывал головидео.

Белок (с ударением на первый слог) — он и в самом деле был немного похож на огромную щекастую белку — привёл щенков прямо в рубку. Совершенно киношную — без гелиопластика кораблей старого поколения или полного интерактива самых новых, когда управление идёт жестами и мысленными командами через равнодушные, ничего не изображающие «контактные» поверхности.

Зато какой тут был рай для историков — кнопочки, экранчики, тумблеры, рычажки!

Глаза у Рао загорелись, словно у волка, словившего луч фонарика. Как пилот он понимал, что неправильно будет кидаться ко всем этим чудесным шуткам, но руки подрагивали и зрение начинала застилать особая муть естествоиспытателей, толкающая людей на возможные и невозможные риски.

— Вот! — выдохнул Белок, с облегчением падая в кресло-ложемент, разваливаясь и задирая ноги повыше. — Это — наш корабль. Вижу по восхищённым лицам, что вы узрели древнее старье. Но так уж вышло, что собирали мы его из того, что было. Зато принцип, по которому он перемещается в пространстве, более, чем новаторский. Не думаю, что у вас существует похожий.

— А принцип — тайна? — забросил удочку Рао.

— Принцип знает любой школяр, — ухмыльнулся Белок. — Корпускулярно-волновой дуализм учили?

Рао кивнул. Физику он почти не прогуливал — препод хороший попался. Родовитый. Мог за прогулы и на дуэль вызвать.

— А при чём тут дуализм? — нахмурился Эберхард.

— Квант материи может вести себя и как волна, и как частица, — охотно пояснил Белок. — Вот только попробуйте развернуть это на макроуровень, а?

— А можно? — усомнился Эберхард.

— А то ты не видел! — самодовольно ухмыльнулся Белок.

— А когда ваш корабль ведёт себя как волна, что происходит с пилотами? — спросил Эберхард. — Они не погибают от такого?

— Ну вот же он я, живой! — рассмеялся Белок. — Человек сделан ровно из той же материи, как и всё вокруг. Почему он должен погибнуть, когда мы всего лишь меняем фокус наблюдения за ним? Видим его то как волну, то как частицу?

Рао почесал скулу. Всё, что говорил Белок, казалось настолько простым и банальным, что возникал только один вопрос: как? Как поменять этот самый «фокус наблюдения»?

Он помотал головой: просто шарлатанство какое-то. Вот он пальчик — и вот его нету. Так и хочется сказать фокуснику: а покажи-ка свои хитрые ручки!

А может, Белок — и сам не из костей и мяса? Может… он хатт, как гамбарские учёные? Супермашина?

Рао и Эберхард переглянулись.

Увиденное и услышанное не вязалось у них с гонками по орбите Сцелуса. Корабль — старьё-старьём, и шутки у Белока дурацкие.

Да если бы всё было так просто — корабли бы давно так летали!

— А кто вы вообще такие? — осторожно спросил Эберхард. — Откуда прилетели?

Он боялся, что щекастый оскорбится. Уловит намёк, что теперь уже не он их, а они его подозревают в «машинном происхождении».

— Мы? — переспросил Белок и шумно вздохнул. — Вообще-то мы — инженерная группа демонтажа со станции «Эра». СТ «Эра», была такая на орбите Меркурия. Мелочь пузатая, вроде Кирша и Ашшесть, называет нас стаэры.

Он ещё раз вздохнул. Посмотрел на Леса: парень совершенно выпал из разговора и прицельно разглядывал рубку.

Белок указал ему на хозяйственную нишу в стене:

— Там чайник, галеты, консервы. Сам разобраться сумеешь?

Лес кивнул: в квантах он совершенно не ориентировался, но о чайниках знал всё.

Он делал их из консервной банки, поставленной на два кирпича. Юзал лаконичные военные, в «оплётке» из домагнитки. Эксплуатировал левитирующие чайники-пузыри, у которых вообще не было физической оболочки.

Парень подошёл к утопленному по военным правилам хозблоку, отодвинул панель, закрывающую нишу с энерговводами. В современных кораблях в рубке тоже такие допускаются, иначе как вскипятить чай или разогреть что-то готовое?

В кнопках Лес тоже разобрался быстро — красная — это же всегда энергия, верно?

Через минуту в рубке уютно зашипел чайник, запахло консервами.

Лес вытащил из ниши плавающий столик — совсем как на эмке. Разложил консервы: он достал четыре самые большие банки — на всех, включая хозяина корабля. И одну маленькую, на которой его ком сумел распознать надпись «паштет».

Белок покивал, подъехал к столику вместе с ложементом. Для остальных Лес отыскал рядом с нишей складные кресла.

Эберхард и Рао уселись и замерли. Мысленно они были всё ещё занятые расчётами. Сказанное щекастым стаэром выглядело так