Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

— Двадцать — произвольное число, Джейкоб, я могу оставить и те, что оказались лишними.

— Нет, дорогая, те четыре, которые я вычеркнул, не так хороши, как двадцать, которые я оставил.

Я долго кусал кончик карандаша и в конце концов заявил:

— Шельма, я застрял на семнадцатой. В голове вертится еще чертова дюжина, но это все не то.

— Хватит и семнадцати, Зебби, — если это твои самые любимые.

— Самые-самые.

Хильда взяла у меня список и пробежала его глазами.

— Психоаналитики могли бы много чего из этого извлечь.

— Эй, погоди! Шельма, если ты собираешься показать эти списки психиатру, то отдавай мой обратно.

— Зебби, я никогда этого не сделаю. Мне нужно несколько минут, чтобы их сличить, — добавила она.

Я взглянул на Лилипутию.

— Помочь?

— Нет. Я поставила единичку против каждой книги в своем списке. Потом я сравнила его с Дитиным и поставила двойку там, где они совпали, а те, что она выбрала, а я нет, приписала в конце с единичками. То же самое я сделаю со списком Джейкоба — расставлю тройки, двойки и единички. Потом очередь Зебби, и у нас будет список тех книг, которые получили четыре голоса — то есть прошли единогласно, — другой список с тремя голосами, еще один — с двумя и последний — с одним.

Несколько минут Шельма сосредоточенно писала, потом взяла чистый листок бумаги, выписала список и сложила его.

— Следовало бы запечатать его в конверт, чтобы подтвердить мою репутацию предсказательницы. Зебби, в этом списке девять, так сказать, воображаемых вселенных. Куда бы мы ни попали после вращения, мы окажемся около одной из них.

— А пустотелую ты тоже включила?

— Она получила только два голоса. Я по-прежнему считаю, что это комбинация разных подземных фантазий. Но голосование позволило понять, что это был за мир с ослепительным светом — тот, где ты беспокоился насчет радиации.

— Не может быть!

— По-моему, да. Четыре голоса за «Наступление ночи» доктора Айзека Азимова. Я думал, что пройдут и его романы о Фонде, но они получили только три голоса. Жаль, потому что его планета-библиотека помогла бы нам узнать, что такое наши твари, откуда они взялись — и как их одолеть.

— Это я виновата, тетя Шельма. Папа говорил мне, что надо бы их прочесть, но я так и не собралась.

— Шельма, — сказал я, — мы можем через пять минут высадить тебя в Нью-Йорке. Доктор уже в преклонных годах — теперь он каждый год пишет меньше миллиона слов, — но он все еще любит хорошеньких девушек. Он должен знать, что есть и чего нет в этой Галактической Библиотеке — ведь он сам ее выдумал. Так что позвони ему. А еще лучше — посиди у него на коленках. Поплачь, если понадобится.

— Зебби, уж если где и полно Черных Шляп, то это в Нью-Йорке. Можешь сам сидеть у него на коленках.

— Ну уж нет! Если мы узнаем, как освободить от тварей нашу планету, я подумаю о том, как довести это до всеобщего сведения. Но пока я в их списке смертников иду под номером первым.

— Нет, первый — Джейкоб.

— Нет, Шельма! Джейк и Дити погибли, тебя похитили, а меня следует «ликвидировать с особой тщательностью». Однако я рискну приземлиться на посадочной площадке у Гудзона ненадолго — чтобы ты успела нанести визит доктору. Твой муж может тебя сопровождать, а я буду прятаться в ванной. Насколько я понимаю, она все еще в Стране Оз, и там мне ничего не будет грозить.

— Иди ты к черту!

— Шельма, дорогая, мы не собираемся на Землю ноль. Передай список Дити, она не станет подглядывать. Капитан, приступим к вращению? Офицер по науке наполовину убедила меня, что с нами ничего не случится; давайте поторапливаться, пока у меня не сдали нервы. Четвертая и последняя вселенная во второй группе, так? — спросил я Шельму.

— Да, Зебби.

— Все, кто так же трусит, как я, пусть скажут. Неужели никто нас не выручит? Выполняй!

Глава 34

«…и все мои мечты сбываются!»

Зеб:

Ая Плутишка плыла нужной стороной вверх в пятистах метрах над залитой солнцем приветливой сельской местностью. Джейк сделал круг. Я спросил:

— Мы что, снова в Стране Оз?

— Нет, Зебби. Я все правильно установил.

— Ладно. Хильда, в твоем волшебном списке сказано, где мы?

— Если это одна из тех девяти вселенных, то это… — Хильда написала на листке бумаги какое-то слово, сложила листок и протянула мне. — Положи в карман.

Я сунул листок в карман.

— Джейк, прыгни, а потом выведи нас вон на ту полянку и приземлись. Воздух проверим, когда будем на земле. Так спокойнее.

Джейк нацелил Аю на полянку, и она приземлилась.

— Зеб, — с беспокойством сказал он, — как мне узнать, сколько у нас горючего? Счетчик по-прежнему показывает, что баки полны.

— Надо подумать.

— Ладно. Капитан, ты уже составила ту новую программу, чтобы драпать?

— Кажется, да, папа. Она бросает Аю прямо вверх на сто тысяч километров — даже в полной темноте, или когда все ослеплены вспышкой, как угодно. Лишь бы кто-нибудь смог выговорить одно двусложное слово, и мы скакнем так далеко, что выгадаем время подумать, как быть дальше.

— Годится. Сможешь ввести программу до того, как я открою дверцу?

— Думаю, что да, Зебадия. А если Ая в это время будет спать, она тут же проснется и сразу ее выполнит.

— Хорошо, тогда вводи. Хильда, установи то же самое на своих приборах — пусть она будет сдублирована. А я пока пойду испытаю наши удобства. Не открывайте дверцы, пока я не приду.

Я вернулся через несколько минут.

— Нашел кусочек волшебного пространства еще тут — не спрашивайте почему, а то заору. Программу ввели?

— Да, Зебадия. Сказали три раза, и выполнение заблокировано, пока дверцы не будут закрыты и герметизированы. Я записала волшебные слова. Вот они.

Дити протянула мне клочок бумаги. Там было написано: «Ая, брысь!»

— Это самая короткая программа с необычным сочетанием звуков, какую я смогла придумать.

— Краткость может спасти нам жизнь. Давай поменяемся местами, Шельма, теперь моя очередь быть матерью первопроходцев. Всем задержать дыхание — я проверю воздух.

— Зебби, эта планета похожа на Землю до девятого десятичного знака.

— Значит, геройство мне ничем не грозит.

Я чуть приоткрыл дверцу и принюхался.

— Со мной все в порядке, — сказал я через некоторое время. — Ни у кого голова не кружится?

— Открывай дверцу шире, Зебби, здесь безопасно.

Я открыл дверцу и вылез на полянку, покрытую цветущими ромашками. Все вышли вслед за мной. На вид