Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Занимаются, ещё как. Но… — Папан поднял палец вверх. — Доказательств не оставляют, то есть видоков, которые могут указать на них, понимаешь? А без видоков, никто не посмеет обвинить шляхтича или ещё кого в разбойном воровстве.

— Ага, а здесь прямое указание на князя Вишневецкого.

— Да, Сашенька. Мало того, в Польше и Литве даже обрадуются. Двойная удача. Вишневецкий убил ненавистную для них Царицу Ливонии и жену Великого Князя Московского. Радоваться будут, но не открыто. В на людях будут осуждать. Ну и под это дело можно будет что-нибудь отщипнуть у Вишневецких, которых никто не поддержит против Московского Государя.

— Ты посмотри, какой прошаренный мерзавец, этот Николай Пац. Почти как Каац звучит, который предлагает сдаться.

— Кто звучит, дочка? Кому сдаться?

— Да никто, батюшка. Это я так рассуждаю про себя. Где у этого Паца владения?

— Города Лида и Городно. И окружающие их земли.

Ага, Городно, это Гродно. Надо бы наказать слишком хитрозадого Коленьку. А заодно натравить на него Вишневецких.

— Батюшка, если печать князя, тогда что это значит?

— Либо Николай сумел изготовить точную копию печати, которую не отличишь. Либо каким-то образом сумел поставить на это подмётное письмо настоящую печать Вишневецкого.

— Ладно. С этим потом разберёмся, либо пусть разбирается Вишневецкий.

— Что по Никитке?

— Никитка сначала упирался, но потом всё-таки заговорил. Он действительно действовал от имени Князя Андрея Старицкого. Старицкий готовит побег в Литву.

— Кроме Князя Андрея в поход с Государём не пошёл Князь Юрий Иванович. Хотя своё удельное войско и отправил с Василием, как и Андрей. Оба сказались больными. Ладно, посмотрим, что по этому поводу скажет сам Государь. М-да, большой любовью друг к другу братья не отличаются.

— Саша, не хотелось бы влезать в разборки Василия с братьями.

— Извини, батюшка, Фёдор Мстиславович, но уже влезли. И в стороне отсидеться не получится. Ибо ты Государев человек, а я его жена и мать наследника престола.

— Ты права. Влезли уже.

Вечер провела с детьми. Сюда же в Кремль приехала и Ленка, привезла Соню.

— Сань. — Начала с претензий подруга. — Вот ты вроде приехала, а я тебя всё равно не вижу!

— Лен. Ну ты же понимаешь! Тут дел невпроворот. Давай завтра съездим, посмотрим твой паровик?

— Поехали. Сань? Чем сейчас займёмся?

— А что ты хочешь?

— Не знаю.

— Попеть и попрыгать?

— А почему нет?

— Ладно Славка с Андрейкой и Даша. Этих уже хлебом не корми, дай побесится. А Костик с Соней? Они совсем ещё крохи.

— Ну что? Мы и для них споём и с танцуем. Вон, оба глазёнки свои пялят, сна ни в одном глазу.

— Лен, ты Соню кормила?

— Кормила, перед тем, как к тебе ехать. А что Костик голодный? Так давай я покормлю его?

— Не надо. Его кормилица покормила недавно.

— Спать меня где положишь?

— В моей спальне спать будешь. Кровать широкая. Мы же с Василием там спим. Дети в детской. А совсем малышня с нами, в люльках. Сейчас для Сони принесут.

Ленка переоделась в короткую до колен ночную рубашку. Кроме нас двух взрослых, здесь же была и Фрося. Она тоже присматривала за детьми.

Ленка достала свою губную гармошку. Глядя на неё, усмехнулась. Тоже переоделась в такую же ночнушку. Взяла в руки мандолу. Ленка сначала играла какую-то грустную и медленную мелодию. Потом озорно посмотрела на меня. И заиграла что-то весёлое, знакомое. Откуда-то из детства. Перестала играть, хитро смотрела на меня. Старшие дети притихли, тоже смотрели на нас с Еленой.

— Подожди, Лен. Что-то знакомое… «Неуловимые мстители». Буба Касторский?

— Нет. Но близко. Ну ты что, Сань? Знаешь, я её так хорошо помню, просто ужас, хотя специально не учила. — Сказала Елена и запела. При этом давай кривляться, оттопыривать зад. Мальчишки засмеялись. Даша сидя с ними на ковре тоже засмеялась.

Увозил меня полковник за кордон,

Был он бледный, как покойник, миль пардон,

Говорил он всю дорогу о Руси:

— Живы мы и, слава Богу, гран мерси.

— Извините, мсье полковник, чем стареть,

Может лучше за Россию умереть?

Ради чести и престижа, не шучу.

Он ответил:

— Что я, рыжий? Не хочу!

Я тоже засмеялась над её ужимками. Стала наигрывать на мандоле и подпевать подруге. Тоже слова вспомнила, хотя и не учила их, а только слушала песню, когда смотрела давно, в детстве этот советский боевик про Гражданскую войну:

Между прочим, сам Керенский за кордон,

Перебрался в платье женском, миль пардон,

Сбросив женскую одежду и корсет

Мне высказывал надежды тет-а-тет.

— Извините, мсье Керенский, чем стареть

Может лучше за Россию умереть?

Ради чести и престижа, не шучу.

Он смеется:

— Что я, рыжий? Не хочу!

Малышня уже во всю прыгала с нами. Даша пыталась копировать меня двигая задом. В итоге, не удержалась и шлёпнулась на попу.

Мы решили перебраться за кордон,

Чтобы жизнью наслаждаться, миль пардон,

Чтобы с ветреной кокеткой пить вино,

А с блондинкой иль с брюнеткой — всё равно.

Се траб ен, лучше, кстати, чем стареть,

У красавицы в объятьях умереть,

Надо к счастью быть поближе и к любви,

Не в России, так в Париже,

Се ля ви.

Обе с Ленкой смеялись. Фрося смотрела на нас, мало что поняв в песне, но тоже улыбалась.

К нам постучались. За дверью началась возня. Услышала недовольный голос Богдана:

— Чего вам?

— Богдан, мы к Матушке. Пусти нас. Матушка песни поёт! — Наезжала на палатина Агнеша.

— Богдан, пусти их. — Повысив голос велела ему. — Но сам не заглядывай.

В апартаменты зашли мои сержант-дамы, недовольно выговаривая Богдану и Никифору. Эти стояли на часах. Посмотрела на Елену:

— Знаешь, Лен. А мне оттуда песня одна очень нравится. — Стала наигрывать на мандоле:

Глухо спит война,

Полночь холодна,

Ветер гудит, как струна.

Сердце, не грусти,

Птица, прочь лети,

Пуля, вдали просвисти.

Сердце, не грусти,

Птица, прочь лети,

Пуля, вдали просвисти.

Лена, слушая меня, кивнула и стала наигрывать на губной гармошке. Я пела. Мои фрейлины и Фрося притихли, как и дети.

Много сотен дней,

Только храп коней,

Отблеск тревожных огней.

Горе и беда

Сгинут навсегда,

Плечи расправят года.

Я была уверена, что с той стороны двери, да и под окошками собирались немногочисленные слушатели, так