Чайная буря - Хафса Файзал

– Нет, – произнес кто-то. – Я предпочел бы обойтись без этого.

На пороге другой двери появилась мужская фигура, скорее походившая на статую – слишком красив он был для настоящего человека. Маттео Андони. Рядом с ним возникла девушка – она на чем-то настаивала, и, заметив ее румянец и низкое декольте на платье, Флик поняла, от чего отказывался художник. Внимания Маттео жаждали многие, но всем было известно, что он предпочитает одиночество. Он вовсе не был распутником, каким назвал его Лаит.

Девушка повернулась к ним, и ладонь Флик взлетела ко рту. Это была Беатрис Макардл. В прошлом сезоне она отпустила колкое замечание насчет платья Флик, а теперь сама стояла здесь едва ли не раздетая. Девушка сказала еще что-то, но Маттео покачал головой, и она, скрипнув каблуками, развернулась и рассерженно зашагала прочь из гостиной.

– Мог бы и предупредить, старина, – тихо произнес Андони. Он оказался куда моложе, чем предполагала Флик. – Я был несколько занят.

Ивор и глазом не моргнул.

– Прошу прощения, сир.

– Ты что – секунду назад отверг мисс Макардл? – спросил Джин и присвистнул, после того как дворецкий вышел и закрыл за собой двери. Флик не понравилось, что Джин узнал Беатрис.

– Голоса и лица просящих об одном и том же сливаются воедино, – едва ли не устало ответил Маттео, но, заметив Арти, растянул губы в улыбке. – Два визита меньше чем за сутки? О, дорогая моя, я знал, что ты быстро по мне соскучишься.

– Сядь, Андони, – сказала Арти. – Нам нужно поговорить.

Тот посмотрел на нее исподлобья своими изумрудными глазами и медленно протянул – при звуке его голоса у Флик возникло ощущение, будто она слушает то, что слушать не следовало бы:

– От этого твоего тона у меня мурашки по телу.

Арти ощетинилась.

– Садись, или я всажу в тебя еще одну пулю.

– Ты стреляла в самого Маттео Андони? – не выдержала Флик.

– Я стрелял, – ответил вместо Арти Джин и, прислонившись к стене, скрестил на груди руки. Флик не могла понять, почему в этой позе он стал казаться еще привлекательнее.

– Благодарю за уточнение. – Маттео опустился на бархатную козетку и забросил руки на спинку. Неприлично широко расставил ноги. По правде говоря, весь его вид был неприличным, и Флик не представляла, каких сил стоит Арти сохранять невозмутимость. – Но нас с Арти связывает нечто большее.

Впрочем, нет, невозмутимости как не бывало. На подбородке у Арти дернулась жила, плечи напряглись, на щеках проступил слабый румянец. Маттео с удовольствием вбирал в себя это зрелище. В его присутствии Арти была сама не своя, и он об этом прекрасно знал.

– Верно, – согласилась Арти, милая как птенчик. – Он признался мне в любви, и я подстрелила его в самое сердце.

Зародившийся внутри Флик смешок тут же угас.

– Он… вы… вы же все еще живы.

Джин явно получал удовольствие от этой сцены.

– Жив? Маттео уже давным-давно мертвец.

Маттео никак не опроверг эти слова. Глаза Лаита распахнулись, в голове у Флик застыли все мысли.

Вампир.

Флик сунула руку в карман и нащупала умиротворяюще прохладную зажигалку. Напоминание об иных временах, тех, что были до того, как Ост-Дживантская компания расписала лоб матери морщинами. До того, как ОДК отняла у нее все свободное время и ожесточила, озлобила ее.

Работы Маттео Андони превозносили по всей Эттении, его молодость и красота привлекали почитателей не меньше, чем его вневременная гениальная живопись. В кабинете матери висели заказанные у него портреты, а ведь она была той леди, которая отказывалась находиться в одной комнате с вампиром – не говоря уже о том, чтобы осыпать того дувинами.

– Это правда? – спросила его Флик.

Отличить вампиров от людей было не так уж просто. Они могли спокойно обойтись без дыхания, но часто дышали по привычке. У сытых вампиров можно было нащупать пульс и услышать стук сердца. Из порезов у них текла выпитая ранее кровь.

Маттео склонил голову набок, словно видел бурлящие во Флик сомнения: перенять предубеждения матери или самой разобраться, стоит ли его ненавидеть?

– Есть ли какие-то причины, почему это должно – или не должно быть правдой? – спросил Андони.

Флик закусила щеку. Каково это – быть бессмертным? Потерять счет закатам и полнолуниям? Каково это – наблюдать, как живые, появляясь на свет из ниоткуда, затем уходят в никуда? У вампиров хватит времени овладеть всеми существующими знаниями. Можно совершать открытия, набивать сундуки золотом – вновь и вновь. Флик пришла к выводу: быть бессмертным и не стареть – значит чувствовать свое могущество, упиваясь мыслью, что убить вас могут лишь деревянный кол или длительное воздействие серебра и солнечного света.

Хотя в целом вампирам, наверное, очень одиноко, подумала Флик.

Нежить, раздалось у нее в голове эхо материнского голоса, и красота Маттео поблекла, фарфоровая кожа приобрела землистый оттенок кожи мертвеца. Переварив свое изумление, Флик решила, что эта тайна может сослужить неплохую службу ее матери.

Ну и хорошо, убеждала себя Флик. Это именно то, что она надеялась разузнать. Наверное. Мама поразится до глубины души, когда услышит, кто такой на самом деле Маттео Андони. Живот подвело от волнения, но Флик подняла голову и обнаружила, что Арти внимательно за ней наблюдает.

Скажи что-нибудь, Флик.

– Так что это за работа? Зачем я вам? – кашлянув, спросила она, меняя таким образом тему.

– Работа? – Маттео вскинул брови. – Какая еще работа? И кто она такая? – Его ноздри раздулись – он втянул воздух, – и Флик почувствовала себя так, будто к ней принюхивался хищник. – Я ведь уже видел тебя где-то, не так ли?

Флик, разумеется, знала, где именно: в материнской гостиной несколько лет назад. Тогда она подумала: как странно, что художник назначает сеансы в неподобающее время, но маму с ее ненормальным рабочим графиком это вполне устраивало, потому казалось, все так и должно быть.

– Это Флик, – ответила Арти. – Также известная как дочь леди Линден.

Маттео бросил на Арти настороженный взгляд.

– И на кой нам дочь хозяйки ОДК?

Флик действительно приходилась дочерью основательнице ОДК, но не поняла, почему это замечание так ее задело. Я как луна, сказала она себе. Эта пустота внутри – всего лишь этап, который необходимо преодолеть, чтобы вновь обрести себя.

– Так уж вышло, что она великолепная поддельщица, – сказал Джин, шагнув ближе к ней. От этого комплимента сердце Флик вспыхнуло, как зажигалка. – И мы без нее не справимся. – Джин провел пальцем по полоске голой кожи у нее на запястье, от чего все внутри Флик сначала замерло, а затем пустилось