Отцовский меч - Наиль Эдуардович Выборнов

А еще с желобком для яда. Или с длинным и узким наконечником с двумя шипами, которые предполагалось оборачивать пропитанной маслом тряпкой и перед выстрелом поджигать. Зацепится такой болт за дранку или соломенную крышу, и, если погода сухая, да постройку изначально слоем срезанного дерна не прикрыли, пожар начнется. Правду говорил Игнат, подлое это оружие.

Все это пришлось выучить и запомнить. И, что самое главное, приноровляться к стрельбе, потому что и летели такие болты по-разному. Но мишень на пятидесяти шагах научились поражать все, а Ромка мог зарядить болтом вообще на семьдесят пять. Только смысла в этом особого не было: уж слишком долго приходилось целиться.

Так старик постепенно стал брать нас на охоту. По одному, потому что больше людей брать, чтобы добыть зайца, не было смысла. Учил искать следы, различать одного зверя от другого, подкрадываться с подветренной стороны, дабы не всполошить добычу раньше времени. И что-то мне подсказывало, что для охоты на людей эта наука тоже вполне себе подходила.

Сегодня наша компания проснулась перед самым рассветом, умылись в бане: погода на улице больше не позволяла нам обливаться водой прямо во дворе. Правда, в непротопленном помещении вода едва ли была теплее, чем в кадушке на улице, но мы успели привыкнуть.

Натянули поддоспешники, толстые кожаные рукавицы и не менее плотные сапоги, навесили на пояса тренировочные мечи, взяли по самострелу после чего отправились на пробежку. Старый дуб уже давно сбросил листву, и большая ее часть попала в каменную чашу, но пару дней назад мы потратили целый вечер на то, чтобы очистить ее. Промокли насквозь, но делать было нечего: все равно почти никто из односельчан этим не озаботится. Они-то все воду из колодца берут.

Привычно намотав три десятка кругов вокруг источника, спустились вниз и занялись тренировками. Игнат тут же куда-то пропал, но никто в общем-то не расстроился: мы и так знали, кому и чем следует заниматься. Скинули воинские пояса, чтобы не греметь лишним железом и принялись за дело.

Отработав все нужные упражнения, взялись за тренировочные мечи. Теперь учились по немного другой схеме: один брал меч и щит, а двое вооружались только мечами, один защищался, остальные нападали. Это было гораздо сложнее.

Правда, один старик приказал нам взять каждому по мечу, и атаковать него. После чего стремительно раскидал всех троих: Пашке долбанул навершием меча в лоб так, что тот упал, Ромке подсек ноги, свалил на землю и обозначил добивающий удар, а потом зажал мою руку между клинком и щитом и сдавил так, что ладонь разжалась сама собой и я выронил оружие.

Но сегодня начать тренировку мы не успели.

– Сворачиваемся, – сказал Игнат, широким шагом выходя из леса. – Железо все собирайте, идите домой, рубите дрова, топите баню. Потом поедим, приготовимся и спать ляжем. Ночью сегодня отдыхать не придется.

– Что-то случилось? – поинтересовался я. – Идем куда-то?

– На кабана пойдем, – ответил старик. – Я еще давно заметил, на дальнее поле, то, что со стороны леса кабаны приходят.

– Так ведь сжали уже все, – не понял Пашка. – Чего они там жрут-то?

– Следы свежие, только этой ночью здесь были, или дождем залило бы. Время сейчас голодное, осень, вот они то, что вы недособрали, и подъедают. Семейка небольшая – секач, две-три свинки, да поросята. Так что сулицы проверьте, если надо подточите, рогатины приготовьте… Самострелов брать не будем, поросята подросли уже, их болтом не факт, что подобьешь.

Кабаны… Это не то что жирных и неповоротливых домашних свиней резать. Самому мне, конечно, на них охотиться не приходилось, кто подростка возьмет на такое опасное дело? Но шкуры туши и клыки мертвых зверей я пару раз видел, и даже некомплектные, они внушали уважение.

К тому же в отличие от зайца или глухаря, кабан будет отбиваться. И мне уже приходилось видеть, что случается с людьми, попавшими под удар его длинных клыков. Да и о копытах забывать не стоило. Вспомнить дядьку Захара того же, у которого рогатина напора не выдержала: живот распорот, грудь промята, ребра все переломаны…

– Я проверю кое-что, место поищу для засидки, так что без меня идите, – продолжил тем временем Игнат. – Если часа через три не приду, спать ложитесь, сам разбужу.

Он снова развернулся и отправился обратно в лес. Мы же принялись собирать железо. Я посмотрел на парней, пытаясь оценить их реакцию. По Ромке, как обычно, нельзя было ничего понять, а вот Пашка выглядел, как человек, который изо всех сил старается скрыть радость.

– Ну, что думаете, парни? – спросил я у них, когда мы стали крепить края навеса к помосту, чтобы дождь не попадал, да и дикие звери не лезли.

– На кабана пойдем! – прорвало, наконец, Пашку, который радостно заулыбался во все зубы. – Настоящего зверя добудем, а не этих зайцев! Это же здорово!

– И опасно, – заметил Ромка. – Секач весит как мы все втроем вместе взятые, а клыки у него… Да и матки тоже не беззащитные. Любого из нас свинья снесет, если замешкаемся.

– А за меч браться не опасно? – усмехнулся Пашка. – Сражаться не опасно? Игнат ведь поэтому нас на кабанов и тащит, чтобы мы к опасности привыкли. Чтобы не боялись. А какая разница, кто тебя убивать идет – дикий кабан или враг?

– С врагом даже опаснее, – пожал я плечами. – Враги умные и хитрые. А кабан – это свинья и есть, что у нее в голове вообще может быть. А в целом я с Пашкой согласен, старик зря ничего не делает. Раз решил идти охотиться на кабанов, то, значит, что-то задумал.

– С людьми опаснее, – согласился со мной Роман. – Но это когда еще будет? А на кабанов нам уже сегодняшней ночью идти.

И чего он так осторожничает? Неужели трусит просто?

По лицу Пашки я понял, что ему в голову пришла такая же мысль, и он уже раскрыл рот, чтобы высказать ее вслух. И дабы не дать ему ляпнуть что-нибудь обидное, пришлось отвлекать внимание на себя.

– А с чего ты решил, что это нескоро будет? – буквально прокричал я, чтобы завладеть вниманием своих приятелей.

Сработало. Обидные слова застряли у Пашки в горле, да и Ромка явно удивился. Оба посмотрели на меня такими взглядами, будто подозревали, что я знаю то, о чем они не в курсе.

– А что, Игнат тебе что-то говорил? – спросил у меня Павел.

– Да почему