Посейдоника II - Хельги Толсон

Маноэл скривил подобие улыбки на лице.

– Ты уверен, Мано? Может, передумаешь? – не выдержал Игорь. ­– Ты ведь авантюрист в душе, твой опыт траппера бесценен для нас.

– Да и команда у нас вышла отличная, – поддержал Дарион.

На мгновение тень внутренней борьбы промелькнула на лице Маноэла.

– No! Oi, no! Не тратьте время. Стартуйте.

Не понимая себя, Маноэл поддался внутреннему упрямцу в тот момент. Он одиночка, возможно, это страх обрести близких людей говорил за него. Несомненно, эти двое стали ему боевыми товарищами. Спайка перед лицом смерти связывает людей нерушимыми узами братства. Но да Коста, был бы не да Коста, не прояви он буйволиное упрямство.

– Нет парни, нет! Я утоплюсь в вашем океане. Сигар нет, кофе нет, доброго стейка с ароматом дымка нет, бренди хересного нет, охоты нет. Да вы на что меня подписываете?! Я... вы... парни... – Маноэл запнулся, нахмурился, потом глубоко вздохнул и закончил: – Вы мне как братья, но нет.

Игорь и Дарион, ошеломлённые такой эмоциональной тирадой, промолчали.

– Дари, нужно стартовать, всё, нет более времени, – подошедшая Теа коснулась дядиного локтя.

– Прощай, друг, – Дарион крепко пожал руку трапперу.

– Прощай, Мано, – Игорь сделал характерный приглашающий жест, который понимали только земляне.

Маноэл ответил на жест, чуть приподняв в замахе правую руку.

– Вдарим, – произнес он

Мужчины с размаху бросили руки навстречу. Удар с громким хлопком, кисти сцеплённые в крепком пожатии.

– Давайте, дуйте уже, балерины… – проворчал траппер.

Троица посейдонцев развернулась и двинулась к челноку. Дарион остановился.

– Тэа, дай НАЗ, пожалуйста.

Девушка без лишних вопросов сняла с пояса подсумок и протянула ему.

"Что, опять? Зачем возвращается?"

– Вот возьми. Пригодится. Здесь лёгкий защитный комбинезон, мультитул и колба с симбионтами. Поверь пригодится.

– На кой чёрт мне симбионты? – Маноэл приподнял брови.

– Эти малыши могут спасти тебе жизнь. Мы используем их в самых крайних случаях, когда Элсиму нужна помощь. Ну! Удачи тебе охотник!

Дарион развернулся и быстро побежал к челноку.

Маноэл повертел в руках подарок.

– Жизнь спасти? Ну, раз могут, то пусть будет.

В небо, отсвечивая ярко синими дюзами двигателей, рванул десантный челнок посейдонцев, навсегда унося с Колонии тех немногих, кого старый траппер мог назвать друзьями.

Глава 14

Глава 14.

Попав на корабль, Игорь впервые за последние месяцы смог по-настоящему расслабиться. Безумная гонка со смертью, начавшая в день покушения на Земле, кажется, закончилась, и он смог в ней победить.

Оглядывая покатые стены выделенной ему каюты, почти точно такой же, как та, в которой он когда-то очнулся много лет назад, Игорь вдруг осознал, насколько он отличается от того хоть и побитого жизнью, но очень наивного паренька, которого спасли посейдонцы и зачем-то решили забрать с собой. Сейчас он остро ощутил себя частью чего-то большого, просто огромного. Он, наконец, дома. Там, где он чувствует себя нужным и важным.

Когда-то они с Дарионом потратили кучу времени в спорах о том, что есть дом, и как это понятие можно интерпретировать. Игорю всегда казалось абсурдным утверждение друга о том, что дом – это не место, а люди. Как люди могут быть домом? Полная ерунда. Безусловно, люди важны, без близких и друзей, конечно, никакой дом родным не станет, но, все-таки, для Игоря «дом» был понятием, скорее, материальным, хоть и размытым. Он, например, считал своим новым домом весь Посейдон, а не только ту квартиру, которую подобрал себе на верхнем уровне в одном из небоскребов Итаки[1]. И вот сейчас, всего лишь попав на корабль, он, кажется, начал понимать, что имел ввиду Дарион. Именно сопричастность, чувство общности, внезапно нахлынувшее при встрече с посейдонцами, было тем самым ощущением возвращения домой.

Оторвавшись от пространных размышлений, Игорь запросил по внутренней сети корабля нахождение Алекса и Никиаса. Очень кстати они оказались в соседних каютах на этой же палубе. Игорь хотел было зайти, справиться все ли у них хорошо, но, судя по данным биометрии, оба крепко спали, что в свете предшествующих событий было неудивительно. Последние несколько часов оба провели в боевых скафандрах, практически непрерывно сражаясь. Естественно, что теперь они дрыхли без задних ног.

Ну вот и хорошо. Есть время обсудить с капитаном обстановку и узнать, что вообще происходит.

Впрочем, вызвать капитана Игорь не успел. В каюту без всякого предупреждения вихрем влетела Теа и, совершенно не принимая никаких отговорок, потащила его на медосмотр. По пути в медблок она скороговоркой сообщала новости и все, что, по ее мнению, должно было интересовать отсутствовавшего столько времени человека.

– Нет, ну ты представляешь, почти все новые экспедиции отменили! А когда сказали, что практику можно отработать в действующем флоте, но не в боевых частях, а во вспомогательных, ну, всякие там ремонтники, связисты и прочая ерунда… Но я-то! Я ведь биолог! Причем, не какой-то там, а ксенобиолог! Какие ремонтники?! Ты слушаешь меня вообще?! – Тэа с искренним возмущением посмотрела на явно потерявшего нить повествования Игоря.

– Да-да, конечно! – поспешил заверить ее он, – ты же, вроде, только на пятый курс перешла. Разве диплом биолога тебе уже выдали?

– Ну ты-то не будь занудой! – Тэа с досадой наморщила носик. – Прямо как дядя Дари. Это все формальности. Диплом, защита… Может, я в полевую экспедицию вместо него пошла бы, и вообще… Много ты там понимаешь в науке, ты же пилот! Так вот, о чем это я? А, да. И команда твоя, кстати, вся целиком на фронт ушла, а Вэлис, гад, обещал, между прочим, что не пойдет без меня, я с ним больше не разговариваю. Я обиделась. Так ему и передай, когда увидишь, и скажи...

Что именно Игорь должен был сказать Вэлису Дорну, своему напарнику в соревнованиях по атмосферному пилотажу, а, главное, зачем, он так и не успел услышать, потому что в этот самый момент дверь медблока открылась, и Игоря будто кувалдой по голове огрели. За столом, согнувшись над массивным корпусом полевого анализатора, сидела Юна. Все с той же короткой стрижкой и все в том же белом комбинезоне. Игорь даже подумал сначала, что ему привиделось, и мозг выдал на фоне старых воспоминаний желаемое за действительное. Впрочем, вопрос быстро разрешился, когда