Пароход современности. Антология сатирической фантастики - Антология

деньги. Дима пошел на содержание к богатому господину и больше порталом заниматься не станет. Ему и так хорошо. А потом – ну, что-нибудь будет и потом… Эта сволочь не пропадет, дерьмо не тонет!

Все же она позвонила. Ей что-то сказали на чужом языке. Видимо, сообщили, что такого абонента больше нет. И трудно ли купить новую симку?

Деньги обязательно были у Лейлы Гороховой. Ее взяли в труппу здешнего русского театра. Какую-то зарплату ей же платили?

Лейла – сучка порядочная, но она же должна понимать, что такое голодный ребенок!

Тихо выругавшись, Люся позвонила в администрацию театра. Ей и тут ответили на чужом языке. Чего и следовало ожидать…

Люся посмотрела – который час. Пожалуй, Витольд уже освободился, и можно его подстеречь у ворот типографии. Он не откажется угостить ужином, нет, не откажется. Мало ли что Бирута?.. Просто – ужин! И можно у него перехватить хоть двадцатку.

Но для этого нужно быть в форме!

Она открыла чемодан. Любимой юбки от Версаче там уже не было – юбкой Люся расплатилась с Дзинтрой, которая присматривала за ее имуществом и за Сенькой, приводила покупательниц. Дзинтра не знала, что такое от Версаче, но серая элегантная юбка ей понравилась.

С некоторым напрягом Люся собрала тщательно продуманный и пошла в коридор к большому зеркалу – только там свет позволял нормально накраситься.

Из зеркала смотрела сорокалетняя женщина с обвисшим лицом и давно не стриженными волосами. Веки отяжелели, под глазами мешки. У женщины было десять кило лишнего веса, облупившийся маникюр, взгляд голодной собаки.

– Боже мой… – прошептала Люся.

Что случилось со свежим лицом и стройной талией – она не понимала. А понимала – в таком виде нельзя идти к Витольду!

Что оставалось? Оставалось ждать, пока бывший муж придумает, как ей помочь, как вытащить ее с Сенькой отсюда! Он должен, он обязан что-то придумать! Он же обещал! Обещал? Да, обещал! У него же есть деньги! Он найдет способ их переправить!..

Если захочет искать. Но он же порядочный человек!.. Захочет, найдет…

Бывшая жена ему в Москве совершенно не нужна. Да, немного денег подкинет. А оплатить билет на самолет… Вот способ забрать в Москву Сеньку он изобретет. И отдаст ребенка своей мамочке. У него же молодая жена… И, насколько Люся знала бабью породу, эта жена постаралась как можно скорее забеременеть. Сенька ей совершенно не нужен…

Дашка!..

Люся позвонила дочери.

– Мама, какие деньги? – удивилась Дашка. – Нам с Эриком впритык хватает. Он с родаками расплевался, снял комнату, мы там теперь живем, я на работу вышла…

– А школа? – возмутилась Люся.

– Какая еще школа? Меня взяли в швейный цех ученицей. Я учу язык. Эрик работает курьером. Ничего, справимся!

Девочка, в которую столько вложено, станет швеей! Это было невыносимо! И она живет с курьером – московская элитная девочка, девочка со звездными перспективами!

– Мам, пока, меня зовут!

Тем разговор и завершился.

Люся подумала еще немного и вышла на улицу. Мобильный интернет теперь был не по карману. Так что пришлось искать театральную афишу. Да, в этот вечер у Лейлы вроде был спектакль.

Раньше Люся смеялась над дамами и девицами, которые ждали кумиров у служебного входа. Теперь она, не сразу найдя служебный вход, встала рядом. И решила стоять до упора.

Хорошо, что обула лоферы. На каблуках она бы целый час не продержалась.

Наконец стали выходить театральные люди. Они, возбужденные и веселые, проходили мимо, и кое-кто даже говорил по-русски. Появилась Лейла. Люся шагнула навстречу.

– Лейла!..

– Ты? – неуверенно спросила актрисуля.

– Я… Лейлочка, прости меня, если что было не так! Прости, бога ради! Это я во всем виновата!

В чем ее вина – Люся уже не помнила. Но как иначе выпросить хоть немного денег – не знала.

Лейла молчала. Но ее молчание означало: ну, я торжествую, наконец-то ты приползла ко мне на коленях! Ты приползла – вообще утратившая человеческий вид, ты приползла – жалкая и никакая. Смысл Люсиной мольбы Лейле был ясен.

Актрисулю окликнули на незнакомом языке – ей следовало догонять свою компанию.

Но победа должна была быть полной.

Лейла достала из сумочки кошелек.

– У меня все деньги на карточке, – сказала она – уже с местным акцентом, с прекрасно поставленным местным акцентом. – Вот мелочь осталась.

Мелочь эта была – бумажка в пять евро. Люся взяла ее – и этим подписала акт о капитуляции. А Лейла быстро ушла.

Пять евро – чизбургер, пакет кефира, что еще?..

Вернувшись с покупками, Люся открыла чемодан. Там еще лежало десять экземпляров книжки – остальные она раздарила. Кому, зачем?..

Люся взяла книжку. Прекрасно изданную книжку о женщине по имени Люся. Две повести, три рассказа. О том, как она жила с мамой и бабушкой в сталинке на Тверской. О том, как мама помогла ей устроиться на радио. О том, как она встретила первого мужа. О том, как мама и бабушка уговорили с ним развестись… о том, как рожала… о том, как поругалась с медсестрой… о том, как пошла с ребятами на митинг, упала там и разбила колено…

Это была теперь ее единственная собственность – жизнь, прожитая в Москве.

Люся взяла телефон.

Вот все, что у нее осталось, – за прошлый месяц заплачено, как быть с этим месяцем – непонятно.

Найдя нужный номер, она долго смотрела на него, ей вдруг стало очень стыдно. А больше ничего ведь не оставалось – и Люся нажала пальцем на экран.

– Мама?.. Мама, забери меня отсюда!..

Нарцисса усмехнулась – больше тут делать нечего. Отражение не оправдало ожиданий.

Впрочем, рано или поздно это должно было случиться.

Она довольно долго надеялась – сперва, в Москве, это было вполне приличное отражение, в меру шумное и искренне в нее, нарциссу, влюбленное. Любовь в отношениях между нарциссой и отражением – главное. Ежедневный поток любви – главное условие, которое ставит нарцисса перед отражением. Он был. Нарцисса это ценила и не обращала внимания на мелочи. Она честно отвечала на любовь и даже получала от этого удовольствие. Она, как могла, поддерживала свое отражение и даже давала советы.

Она хранила тот образ, который отражению было приятно видеть. И любовь, возникающая в секунды взгляда, была ее лакомством, ее радостью.

Ради лакомства нарцисса носилась по всем зеркальным поверхностям, растекалась по магазинным витринам, съеживалась в крошечном зеркальце на патрончике губной помады.

Но настоящим кормом было внимание тех, кто окружал отражение. Тех, кто мог оценить труд нарциссы. Каждое слово, сказанное отражению, попадало к