Пароход современности. Антология сатирической фантастики - Антология

нарциссе. И у нее бывали ссоры с другими нарциссами – когда отражение сидело или стояло в обществе себе подобных, обмениваясь комплиментами. Тут требовалась полная взаимность: я хвалю твою книгу, ты хвалишь мою прическу…

Но сейчас отражение уже ни на что не похоже. Стыд и срам – взаимодействовать с таким отражением.

Оно же абсолютно бесперспективно! Настоящего корма нет и не предвидится.

Оставаться с ним и помирать от голода? Другие нарциссы засмеют.

Любовь завершилась так, как завершалась уже сотню раз. Главное – вовремя уйти.

И кто же виноват, что эта дура так опустилась?

Нарцисса послала бессловесный вопрос зеркальному лабиринту. И получила бессловесный ответ. Для нее словно зажегся радужный огонек и тут же погас, но она уже поняла, где ее ждут.

Девушка по имени Даша больше не желала учиться обхождению со швейной машинкой. Парень Эрик ей надоел – он был хорош, пока родители подбрасывали ему денег, был хорош и потом, в первые месяцы совместной жизни. Но ничего не менялось – все та же служба курьером, все тот же общий просмотр сериалов, все та же пицца на ужин.

Девушке Даше требовалось совсем немного – убедиться в своей красоте и уникальности. Тогда она может даже начать писать стихи – не классические, с размером и рифмой, а верлибры. Тут в цене именно верлибры, и чем бессмысленнее, чем примитивнее – тем лучше. Даша справится – она умная девочка. Тем более – она уже достаточно освоила местный язык для такого творчества.

И ее прекрасно примут! И будет много качественного корма.

Нарцисса уже наметила план действий, она уже полюбила свое новое отражение.

И на следующий день отражение ее полюбило.

Алексей Гравицкий

Хорошо там, где нас…

Журналистка посмотрела на оператора, поймала с его стороны одобрительный кивок и сунула микрофон в лицо Андрею:

– Можно!

Все это: и журналистка, и оператор, и камера с микрофоном – казались в две тысячи тридцать пятом пережитком, пропахшей нафталином архаикой. Да и само эфирное телевидение сейчас, когда все ушло в интернет, напоминало Андрею театр – эдакое древнее образование, существующее для горстки высоколобых эстетов и недалеких фриков, пытающихся таковыми казаться.

– Эндрю, вы русский? – Журналистка мило улыбалась, но вопрос для него прозвучал, как пощечина.

А будет наука: не стоит расслабляться, даже если перед тобой пережиток прошлого. И у анахронизма могут быть зубы.

– Я всегда предпочитал называть себя гражданином мира, – с достоинством отозвался Андрей.

– Но гражданство у вас американское, – подловила журналистка.

Откуда только она взялась, такая неудобная, в век, когда все и всё говорят по заранее подготовленному шаблону? Впрочем, плевать, еще час, и проблемы этого тухлого шарика будут для него не более значимы, чем проблемы индейцев для того шерифа.

– Это другое. Я живу в U.S. более десяти лет, так что американское гражданство только социальный статус. Дань уважения великой американской культуре, если хотите. Но в душе я гражданин мира и был таким, сколько себя помню, – спокойно ответил он.

«Гражданин мира» Андрей Степанович Ковырялов сильно погрешил против истины. Придумка ставить себя выше политики и вообще всего земного родилась в его голове не так давно, помнил он себя значительно раньше. Впрочем, это «раньше» Андрей Степанович с удовольствием бы забыл, если бы только это было возможно.

Он родился в обычном советском селе недалеко от Свердловска. Ходил в сельскую школу, учился по советскому букварю, отвечал на набившее оскомину: «Будь готов!» – «Всегда готов!», а дома выслушивал от бабушки посконные истины вроде: «Где родился, там и пригодился».

Если быть до конца честным, то гражданином мира Андрей себя тогда не считал, больше того – сельский парень и не думал, что можно быть гражданином чего бы то ни было кроме Союза Советских Социалистических Республик. Но в родном селе ему не нравилось уже тогда. Он нутром чувствовал, что кругом застой и болото. И если хочешь жить, то из затхлости этой надо бежать. И говорить о том, что малая родина на самом деле болото, тоже нужно без стеснения.

Они и говорили между собой: «Камень на камень, кирпич на кирпич, умер наш Ленин Владимир Ильич», подразумевая под покойным вождем мирового пролетариата все старое и опостылевшее.

«Там хорошо, где нас нет» – гундела бабушка, очередную парадоксальную «мудрость», имея в виду, что на самом деле… там совсем не хорошо.

«Не нравится запах? Уйди, и запах с тобой», – натужно шутил одесский сатирик в телевизоре, пытаясь одновременно смеяться над системой и оставаться при этом ее хорошо накормленной частью.

А после в том же телевизоре очевидный-невероятный академик рассказывал с научной точки зрения про Бермудский треугольник и кто-то говорил про слепую старушку из дружественной Болгарии, которая видела во сне, что будет с миром через полста лет и как потом прилетят инопланетяне.

Некоторые верили.

Андрею было пофигу.

Он с грехом пополам окончил школу и счастливо сбежал-таки из родного болота в сияющий огнями большого города Свердловск. Навсегда! О бабушке, родителях и сестре, оставшихся пригождаться, где родились, он не сожалел. Зачем, если каждый сам кузнец своего счастья?

Андрей свое счастье ковал сам, «не отходя от кассы». Он чувствовал, что вот теперь, здесь, в городе начнется, наконец, настоящая жизнь. Даже поступил в институт, едва вытянув проходной балл. Но тут случился 1991-й год. СССР превратился в недоразумение, Свердловск в Екатеринбург, или проще говоря – в Ебург, институт – в тыкву, и начались совсем другие дела.

Чисто-конкретно, в натуре.

– Эндрю, сегодня каждый житель Земли может стать космическим туристом. Но только на словах, на деле это могут позволить себе лишь очень состоятельные люди. Вы человек небедный, и фамилия ваша, как подсказывает википедия, относится к числу дворянских. Расскажите, откуда ваше состояние. Богатое наследство?

«Вот ведь неугомонная какая, как не американка, в самом деле», – подумал Андрей и тонко улыбнулся:

– Как вы себе это представляете: дворянское наследство в советской России? Нет, мое состояние никак не связано с моим происхождением. Все, что у меня есть, я заработал сам.

– Вы говорите так, будто это не Америка, а Россия – страна великих возможностей. Но ведь это не так. Для России обычно находят другие определения.

– Вы молоды, – снисходительно кивнул Андрей, – и не можете этого помнить, но в то время Америка победила в холодной войне, пыталась дружить со странами побежденного социалистического лагеря. К несчастью, Россия как обычно упустила возможность мирно сосуществовать. Россия – это страна упущенных возможностей.

– Когда вы это поняли? Или в этом вы тоже