Warhammer 40 000: Отверженный - Сергей Константинович Самылкин

— Ого! А это что такое?! — спросил я, двумя пальцами ухватившись за подозрительную ключ-карту, которая была украшена шестернями и символами, невольно ассоциируемыми с Адептус Механикус.

— Хм… похоже на кодовый ключ. Подобными либо запускают некоторые сложные машины и механизмы, либо отпирают и запирают достаточно важные хранилища, двери и, чего уж тут скрывать, сейфы, — судя по отсутствию воодушевления на лице моего собеседника, он не посчитал находку полезной.

— Думаешь, что это тоже хлам?

— Ну не совсем. Там, внутри, всё-таки довольно сложная электроника, котоую можно обменять, но без двери это всё-таки хлам.

— Так… но у нас же ещё есть когномен хозяина ключа! Может если мы найдём кого-нибудь кто сможет просмотреть его содержимое, то…

— То там окажется адрес склада, который нереально будет найти в этих постоянно меняющихся катакомбах? — закончил за меня юноша.

— Да! Нет! Наверное… это ведь почти что карта сокровищ и, думаю, кто-то уже умер ради неё. Поэтому можно хотя бы попытаться узнать о чём может идти речь.

— Хочешь, так пытайся. Я тебя останавливать не стану, но посоветую не тратить на это время. Притом не только моё, но и своё собственное, — пожав плечами сказал козлорогий и направился к выходу, таким образом чётко давая понять, что на этом наш разговор закончился.

Я же подумал о том, что в сказанных мною словах было куда больше смысла, чем можно было ожидать. Поэтому решил, что пусть вероятность успеха и была крайне мала, но всё равно стоило хотя бы собрать информацию о находках.

Правда, я пока не знал с чего начать и к кому обратиться, да и приоритет у задачи был не самый высокий. Поэтому было решено поговорить об этом с Гармом, но только тогда, когда у меня будет масса свободного времени и появится смысл попытаться узнать о том, где здесь можно было найти человека, который может считать данные с когномена. Ну а до тех пор, я занялся работой так, словно ничего не случилось и полностью погрузился в ремесло и быт.

Даже не знаю сколько раз мне пришлось прерывать работу ради сна, прежде чем Главный объявил о том, что нам пора готовиться к следующей вылазке. Но не просто какой-то вылазке, а долгожданной для меня вылазке, которая была необходима доя того, чтобы закончить начатое нами и постараться добыть всё само ценное из древнего генераторума, а точнее электрощитовой и соседних помещений. Ну а раз все мы надеялись на богатую добычу, то времени и ресурсов на подготовку было выделено с запасом.

Именно благодаря этому, я успел закончить пять приличных стилетов, заготовки для которых у меня получилось не только сохранить в целости, но и довести до ума. И это притом, что ещё три штуки у меня получились сомнительными по качеству и надёжности, но способными удовлетворить неразборчивого клиента.

Поэтому, всерьёз задумавшись о собственной безопасности и почувствовав готовность к сделкам покрупнее, я не только приберёг самый лучший стилет для себя, но и стал одержимо пытаться раздобыть хоть какой-нибудь огнестрел. Ведь было бы очень глупо полагаться только на холодное оружие, когда полями боя уже давно правил дистанционный бой.

Однако! На деле, я куда дольше сомневался в том, что у меня получится найти хоть что-то приличное, чем выискивал и выменивал свою первую пушку. Которой, кстати, оказался старый, побитый жизнью, несмазанный и кое где даже покрывшийся ржавчиной стаб-револьвер, вообще не внушающий доверия.

Прошлый хозяин даже умудрился посеять где-то его родной барабан, из-за чего мне пришлось отдельно искать новый. Что было очень обидно, ведь тот, который мы когда-то раздобыли, подходил идеально, но уже давно был поменян на походное огниво.

Но и с этой неприятностью я справился, после чего добыл немного масла и сделал всё возможное для того, чтобы приведённое в порядок оружие не подвело в самый ответственный момент.

Однако, тут то я на грабли и напоролся. Ведь на остатки того моего личного имущества, которым я всё ещё мог пожертвовать, мне удалось наскоро выменять всего два патрона. Поэтому я буквально понятия не имел, смогу ли нормально воспользоваться оружием, ради обладания которым потратил столько сил.

Более того, существовала далеко ненулевая вероятность того, что первым же выстрелом из массивного револьвера мне попросту вывихнет плечо, а спасительная пуля и вовсе улетит в молоко. И, конечно, это было обидно, да и опасно, но у меня просто не было возможности позволить себе сделать хотя бы несколько тренировочных выстрелов. Точнее говоря, я мог бы зазря стрельнуть один или два раза, но, после такого, спускаться пришлось бы либо вообще без патронов, либо с единственным, как будто предназначенным для меня самого.

И тогда возникал ряд неприятных вопросов. Например, зачем я вообще всё это делал? Зачем мучился, усердно работал и рисковал? Зачем отбивался от периодических попыток Зека убедить всех и каждого в том, что револьверчик у меня надо бы изъять для нужд взрослой части отряда?

Нет уж! Если мне предстояло лезть одному в неразведанные помещения, то я собирался делать это с заряженным стаб-револьвером крепко зажатым в обеих руках и копьём, которое можно было быстро сдёрнуть со спины.

Впрочем, не только у меня начали проявляться бзики на тему предстоящий вылазки. Зек то и дело твердил про то, что тащиться туда же в третий раз это очень дурная примета. Поэтому ради того чтобы успокоить не только его, но и всех остальных, а главное самого себя, Гарм в один прекрасный момент решил, что мы должны в полном составе посетить проповедь и после получить персональное благословение от отца Зейна.

Так мы и поступили, все вместе отправившись на «вечернюю» проповедь священника. Из-за чего я прямо сейчас стоял перед статуей Бога-Императора, чего не делал уже долгое время и в какой-то медитативной задумчивости слушал, а также повторял ритуальные фразы.

При этом голова у меня была загружена по полной, ведь, по идее, я точно знал, что всё происходящее здесь не бессмысленно и истинная вера была не только орудием проповедников, но и щитом против самых разных ужасов. Щитом, который единственный мог сравниться с собственной силой воли разумного существа или редкими технологическими чудесами.

В принципе, понимал я и то, что истинно верующие могли творить вдохновляющие и ужасающие чудеса. Особенно, в самые критичные моменты жизни или оказавшись на поле боя.

Однако! Как бы я ни старался почувствовать что-то особенное, произнося священные слова или находясь прямо в центре собрания верующих, это если и получалось, то весьма странным образом. Поэтому