Лед - Андрей Алексеевич Панченко

Да, я не соврал и капли — банкрот. Я даже живу теперь на корабле, так как у меня нет денег на гостиницу.

На покупку «Веги», перегон её в Петербург, оплату пошлин и стояночных сборов ушло двадцать девять тысяч. Еще семь тысяч я отправил Тимохе, с требованием снять «Единорог» с промысла, и срочно идти в Гренландию, где закупить для нужд нашей команды шкуры, эскимосскую одежду, обувь и сто собак с нартами. Так же он должен был нанять пятерых инуитов, желательно из тех, которые участвовали с нами в прошлой экспедиции. Восемь тысяч ушло на покупку угля в Петербурге, и на запланированных промежуточных остановках. Гребанный английский уголь, который подходил для машин «Веги» как нельзя лучше, в России стоил семь рублей за тонну, а в том же Кейптауне или Мельбурне, уже вдвое выше! Тот же разборный дом, что я заказал в местной столярной мастерской, с полным утеплением, печами, системой вентиляции, обошелся мне в целых четыре тысячи! Деньги утекали рекой, и конца и края тратам не было видно.

— Давай сейчас снова сядем, и подумаем, где можно сократить расходы ещё! — После небольшой паузы наконец то выдавил я из себя.

— Там нечего уже сокращать, и так всего по минимуму! — Корнеев обеспокоенно смотрел на меня, морща от раздумий лоб — Разве что часть работ по ремонту самим сделать…

— Самим? — я фыркнул, глядя на его серьёзную физиономию. — Да мы, Егор, с тобой хоть и умеем держать в руках молоток и кисть, но ты же понимаешь — пока мы будем подкрашивать борта и латать палубу, никто другой не будет закупать провиант и вести переговоры с поставщиками. Мы потеряем время. А время, как ты знаешь, — штука коварная: чуть задержишься, и уже сидишь в порту до следующей навигации, рассказывая байки в кабаке о том, как «почти дошёл» до Южного полюса.

Корнеев пожал плечами и нахмурился, но возражать не стал. Я видел, как он мысленно перебирает список расходов, словно купец, что проверяет каждую копейку в конторской книге.

— Можно, конечно, — неуверенно начал он, — отказаться от спирта и другого алкоголя. Керосин для примусов у нас будет, а вместо спиртовок жировые горелки использовать. Тюленей набьем, или на худой конец кита попробуем добыть. Тоже самое и с мясом. Можно отказаться от солонины, понадеявшись на дичь. Если она там есть конечно.

— Тюлени и пингвины там точно есть, и киты должны быть, а отказаться от алкоголя? — я резко обернулся к нему. — Егор, да ты в своём уме? Если лишить команду права хотя бы изредка получать свою порцию спиртного, они меня же и разберут на запчасти, и брагу на моих костях поставят! Нет, алкоголь трогать нельзя.

Мы дошли до трапа «Веги». Я окинул судно взглядом: оснастка в порядке, мачты целы, но обшивка корпуса в районе ватерлинии уже просилась под кисть. Да и машины — старые, прожорливые, требовали заботы, как капризная лошадь, иначе в нужный момент захлебнутся паром и встанут, оставив нас дрейфовать посреди льдов. На самом деле работ по кораблю было более чем достаточно. Требовалось возвести загоны для собак, сделать над ними тент от солнца и дождя, оборудовать борта спасательными сетями, чтобы четвероногие пассажиры не повелители за борт во время штормов, сделать настилы, облегчающие уборку палубы от помета… и это только то, что касается собак!

— Ладно, — сказал я наконец, — с углём экономить не будем. Машины должны работать как часы. А вот собачий пеммикан возьмем только на сам поход. Придется собакам во время зимовки обходится сушенной рыбой, и надеяться на то, что мы добудем мясо охотой. И ещё… придётся отказаться от части запасного такелажа. Будем чинить то, что порвётся, прямо в пути.

Корнеев недовольно цокнул языком, но молчал. Я знал, что он прав — мы уже урезали всё, что можно. Но, чёрт возьми, экспедиция сама себя не снарядит, а времени у нас всего-то неделя осталась. Точнее у меня, парни выйдут в море, как только загрузят трюмы и придёт Тимоха с собаками. А вот я и Арсений отплываем в следующий понедельник.

На яхте «Полярная звезда», которая стоит на Неве напротив Зимнего дворца, уже десять дней подряд проходят балы и званные обеды. Великий Князь празднует свое отплытие в экспедицию на Южный полюс. Каждый такой бал обходиться примерно в стоимость моего корабля! Над Невой гремят салюты, шампанское льется рекой, а из съеденной гостями икры можно было бы, наверное, гору размером с Арарат насыпать! Я бываю там каждый день, как и все «члены экспедиции». В основном мы с Арсением только пару раз мелькаем на публике, и уходим в нашу каюту, чтобы не видеть всей этой вакханалии. Арсений единственный, кого мне удалось включить в «самую достойную» команду экспедиции.

Да, на «Полярной звезде» мне уже даже выделили каюту. Одну на двоих с Фоминым. Каюта досталась нам в носовом офицерском отсеке, на нижней палубе. Площадь — примерно восемь квадратных метров. При этом сама каюта мне нравилась, она была какой-то уютной, и самое главное, она находилась далеко от «люксов» и императорских апартаментов.

По правому борту, вдоль стены, стояли две койки: нижняя — с аккуратно натянутой парусиновой простынёй, верхняя — откидная, сейчас поднята и зафиксирована кожаными ремнями. Иллюминатор над изголовьем нижней койки был приоткрыт, и в него врывался прохладный морской воздух, пахнущий солью и дымом из камбуза.

У противоположной стены притулился шкаф из тикового дерева, лакированный до зеркального блеска. На полках — несколько толстых одеял, сложенных так, будто ими никто никогда не пользовался, и пара пустых крючков для мундира. Рядом — небольшой письменный стол, крепко врезанный в пол, чтобы не уехал при качке. На столешнице — медная лампа в защитной сетке, пузырёк чернил и подшивка карт, перевязанная бечёвкой.

Под столом стояли два складных стула — лёгкие, но с мягкими кожаными сиденьями, а над столом висела полка с бортиком, на которой уже разместились два тома Ломоносова и потрёпанная Библия в кожаном переплёте. В углу, в закреплённой нише, поблёскивал эмалированный умывальник и медный кувшин с водой, а рядом висела полотняная салфетка.

Пол был застелен ковровой дорожкой, изрядно вытертой в проходе, но ещё тёплой под ногами. Когда работали машины яхты, из-за переборки