Лед - Андрей Алексеевич Панченко

— Ну как сказать… — Помощник капитана заговорщики мне подмигнул — В общем мы выходим в Лондон завтра утром!

Глава 12

На вторую ночь после выхода из Копенгагена ветер начал усиливаться. Сначала лёгкая зыбь, потом крутые, тяжелые волны. К утру яхту бросало, словно щепку — паровые машины ревели, трубы выбрасывали дым и пар, а снасти гудели, натянутые до предела.

С палубы срывались ящики и бочки, вода через каждые пять минут накатывала через борта, смывая всё, что плохо закрепили. Матросы, привязавшись концами, ползли от кормы к носу, проверяли крепления шлюпок и люков. Их голоса терялись в завываниях ветра.

В кают-компании же царил иной хаос. Вчерашние весельчаки, ещё недавно пившие за славу России, теперь валялись по углам, бледные, с зелёными лицами. Шампанское и рябчики вышли боком: каждый второй стонал, обнимая ночной горшок. Один из приближенных не выдержал и прямо на мраморный пол «кают-компании» изрыгнул остатки вчерашнего ужина.

Князь тоже чувствовал себя плохо, но пытался держаться — приказывал камердинеру подавать вино и холодные полотенца, будто это могло унять качку. Он ворчал, что качает «слишком сильно» и требовал, чтобы капитан «срочно сделал что-нибудь». Но что мог сделать капитан? Шторм набирал обороты.

Наша каюта находилась в носовой части корабля, и находится в ней было практически невозможно. Корабль врезался носом в волну, поднимался на гребне, и падал в пучину, да ещё и бортовая качка была такая, что попросту выбрасывала нас из постелей. В кают-компании, среди блюющей богемы тоже не хотелось находиться, так что я вместе с Арсением поднялся на палубу. Во-первых, если яхта пойдет на дно, мне не хотелось оказаться запертым в каюте, а во-вторых на свежем воздухе, пусть и под шквальным ветром, дышать и переносить качку было гораздо легче, чем в душных недрах корабля.

На палубе была настоящая работа. Боцман хриплым голосом орал команды, матросы с синяками и ссадинами от постоянных падений тянули снасти, а каждый порыв ветра грозил сорвать их в бушующее море. Мы с другом взялись помогать — держали фонарь, когда носовую вахту накрыла волна, потом помогали подтянуть шкоты. Руки сводило от холода и мокрых канатов, но хоть было ощущение, что мы нужны и что-то делаем для своего спасения.

— Ну что, Сидор, — крикнул Арсений, перекрывая рев шторма, — вот она, настоящая экспедиция! А эти засранцы думали, что в рай попали? В Лондоне желающих продолжить путешествие поубавиться, зуб даю!

Я лишь усмехнулся, вытирая солёные брызги с лица.

К утру ветер начал стихать. На рассвете яхта предстала в жалком виде: палуба залита водой, одна шлюпка сорвана и разбита, часть украшений смыло в море. Но команда пока держалась, потерь среди экипажа не было,. Никого не смыло за борт, никто серьёзно не пострадал. Настоящие моряки в сложных и опасных условиях шторма не растерялись, а вот «достойные люди» выглядели так, будто действительно уже готовы бежать на берег и больше никогда не видеть океан.

Для меня же шторм стал откровением. По сравнению с моей «Вегой» императорская яхта казалась непотопляемой, надежной как скала, но на деле она едва не утонула! Её бросало по волнам как щепку, и измотанная команда едва смогла справиться с управлением, чтобы удержать яхту носом к волне. Вот он — первый экзамен, и мы его еле сдали. А впереди ещё тысячи миль и льды, которые не простят ошибок.

На третий день море стало спокойнее, и в сером утреннем тумане показались первые парусные силуэты — встречные суда, шедшие к Балтике. По мере того как мы продвигались дальше, движение становилось оживлённее: пароходы, угольщики, рыбацкие шхуны. На горизонте показались очертания английского берега — низкие скалистые утёсы, тянущиеся вдоль линии моря. Чем ближе мы подходили, тем гуще становилось оживление на воде. Вход в Темзу напоминал огромный водный перекрёсток: тут и громады торговых пароходов, и дымные угольные баржи, и стремительные почтовые пароходы, маневрировавшие среди множества мелких судов. Капитан вел яхту осторожно, полагаясь на лоцмана, поднявшегося к нам с маленькой лодки.

Когда мы вошли в русло реки, город начал раскрываться постепенно, словно огромная декорация. Сначала фабричные трубы и доки, гул лебёдок и стук цепей. Затем — ряды складов из красного кирпича, бесконечные пристани, забитые товарами со всего света. На рейде стояли корабли с Явы, из Индии, Америки, даже из Китая — на мачтах развевались флаги десятков стран.

Наконец, в утреннем тумане, пропитанном запахом угля и смолы, проступили шпили церквей и громада Вестминстерского дворца. Колокол Биг-Бена пробил девять раз, его гул растёкся по реке, и все на палубе, даже самые измученные качкой, подняли головы, словно только теперь осознали, что мы действительно прибыли в Лондон.

На набережной нас уже ждали: английские офицеры, чиновники, несколько журналистов с блокнотами и изрядная толпа горожан. Императорская яхта производила впечатление даже после шторма — позолота на корме, флаги на мачтах, и, конечно ь- Андреевский стяг. Англичане смотрели с любопытством и почтением, но без излишнего восторга — всё-таки Лондон видел суда и побогаче, и экзотичнее. Однако толпа на пристани гудела, и в ней можно было различить крики «Russian yacht!», «Polar Star!». Нас встречали как почётных гостей. Великий князь, ещё бледный после качки, вышел на палубу, поправил китель и, расправив плечи, помахал фуражкой собравшимся. Толпа ответила аплодисментами.

Для меня же Лондон предстал не городом славы и роскоши, а гигантским муравейником, где всё дышало силой торговли и промышленности. Казалось, сама река гудела тысячами голосов: паровые свистки, удары молотов, гул фабрик, лай собак с пристаней. После тишины и гнева моря это был совсем иной шторм — шторм человеческой цивилизации.

— Смотри, что я тебе говорил⁈ — Арсений толкнул меня в плечо, и я увидел, как на палубу поднимаются матросы, с чемоданами и саквояжами в руках. Куча багажа стремительно росла, её складывали у ближайшей неповрежденной шлюпки — Крысы побежали с корабля!

— Интересно… Ну ка подожди меня здесь! — Я направился прямиком к знакомому помощнику капитана, который как раз и командовал матросами.

— Доброе утро, Иссидор Константинович! — Жизнерадостно поздоровался со мной моряк — Кстати, не успел сказать вам ночью, не до того было. Капитан передаёт вам благодарность за помощь! Смелый поступок!

— Да ерунда, просто не хотел тонуть в трюме как крыса, а с палубы удобнее добираться до спасательной шлюпки — Отмахнулся я — Вы лучше скажите, кто это нас покидает?

—