Фантастика 2024-82 - Алексей Переяславцев

Оратор сделал секундную паузу набрать воздух. Ею пожилой инженер и воспользовался:

- Мне кажется, вы, товарищ Парфенов, недостаточно знаете труды Владимира Ильича Ленина.

Заявление было настолько наглым, что партийный чин растерялся.

- Я вам напомню, - вроде как и негромко, но веско продолжил седой московский инженер. - Это из его замечания по творчеству Маяковского...

Удар был точен. Сталинскую оценку Маяковского ('был и остается лучшим, талантливейшим поэтом советской эпохи') мог бы оспаривать разве что полный недоумок. Этой одной причины было вполне достаточно, чтобы не затрагивать творчество этого поэта. А тут еще Ленин...

- ...а сказано было ровно следующее.

Тут голос сомнительного командировочного из Москвы стал намного громче и тверже. Это как раз было понятно: мямлить, цитируя Ленина, партсекретарь и сам бы не стал.

- 'Я не принадлежу к числу поклонников его поэтического таланта, хотя вполне признаю свою некомпетентность в этой области. Но давно я не испытывал такого удовлетворения с точки зрения политической и административной. Товарищ Маяковский вдрызг высмеивает некоторых коммунистов, что они все заседают и перезаседают. Не знаю, как насчет поэзии, а насчет политики ручаюсь, что все совершенно правильно.' Конец цитаты. Выходит, Ленин полагает юмор в политических делах вполне приемлемым, а вы с ним не согласны? И, наконец, совсем мелкий вопрос. У вас есть что-то сказать по существу обсуждаемой темы?

Секретаря малость покорежило в области физиономии. И все же он оставил последнее слово за собой:

- Мы еще поговорим обо всем этом.

И товарищ Парфенов удалился в свой кабинет, унося внутри себя нехорошие чувства. Их он выплеснул на бумагу, каковую отправил в компетентные органы. В ней гражданин из Москвы обвинялся в высмеивании партии, партийного подхода и ленинских идей вообще, разложению коллектива трудящихся, а равно иных прегрешениях.

Сигнал был получен сотрудником в звании лейтенанта. Тот не поленился выяснить, кто такой этот командировочный из Москвы, и счел вредным для карьеры и здоровья самому заниматься расследованием поведения столь высокопоставленного товарища. А так как его уровень не позволял оставить без внимания письменный сигнал, то бумага, доводящая до сведения Тех, Кому Надо, о творимых безобразиях, отправилась вместе с сопроводиловкой в дальнюю дорогу, в конце которой ей предстояло попасть в казенный дом.

Стоит упоминания: перепалку заметили не только конструкторы. Охранник (а им в тот день был сержант Сидоров) как бывший разведчик на память не жаловался. Все происшедшее он не только запомнил, но и доложил по команде.

Майор Полознев не решился доверить возникшие у него мысли бумаге и тем более телефону. Вместо этого он небрежно попросил подопечного уделить тройку-другую минут времени на обсуждение режима секретности. Разумеется, разговор на эту тему мог идти только в хорошо закрытом помещении.

Беседа получилась несколько напряженной:

- Сергей Васильевич, эта перепалка может окончиться не так весело, как ты думаешь. Парфенов непременно напишет сам знаешь, куда.

- Это ты прав, Николай Федорович, непременно напишет. Но учти: не он, так другой бы нацарапал сообщение. Я только начал свою работу по-настоящему, и мозолей будет отдавлено полно.

- И ты думаешь, за тебя заступятся?

- Не думаю, а уверен. Все основные моменты, которые и Лаврентий Павлович, и Иосиф Виссарионович должны знать, им переданы. Но в той горе информации еще надобно копать и копать. Там все есть, но требуется время и людские ресурсы, чтобы найти. А я знаю, где именно искать. Что касается некоторых проектов... сам догадываешься, каких именно... так без меня они замедлятся до полного непотребства. Время же - наш главный дефицит.

Майор госбезопасности решил зайти с другого конца:

- Как понимаю, война с Германией откладывается на неопределенное время. И уж точно не она сейчас твоя первоочередная забота. Так?

- Согласен, и даже больше скажу: об английских поползновениях против нас тоже на время можно забыть. Но есть другой фланг. И вот там вижу причины для беспокойства.

Это было не намеком, а почти прямым указанием.

- Из-за нее так торопишься?

Не было уточнено, кто такая 'она'.

- Не 'нее', а 'них'.

- Кажется, понимаю. Ты полагаешь, что у нас там силенок маловато.

- Еще меньше, чем маловато, Николай Федорович. Вот и стараюсь нарастить. Но расстояния громадные.

- Ну тогда суди сам, Сергей Васильевич: ежели тебя арестуют, то даже если вскорости выпустят, то наверняка делу не пойдет на пользу. Потеря времени, сам должен понимать.

- Понимаю. Только и ты помни, что на каждую их умную голову может найтись мысль с винтом.

Смех Полознева прозвучал не особо искренне. Зато вполне чистосердечной показалась реплика:

- А на мысль с винтом могут найтись... кхм... обстоятельства с закоулками.

На этот раз пришлось отсмеяться Страннику.

- Молодец же ты, Николай Федорович. Можешь словом владеть.

И тут же лицо инженера стало предельно серьезным.

- Всего раскрыть, извини, не могу. Но когда меня придут арестовывать, ты сам будь готов и своих молодцов предупреди: чтобы действовали строго по закону...

Полознев отметил, что сказано было 'когда', а не 'если'.

- ...и чтоб дали знать наркому, заодно и товарищу Сталину.

- Сделаем, будь уверен.

- И еще вот что прими во внимание. Сейчас идут проектные работы. Они продлятся не менее недели, а то и двух. А потом мне надо забирать копии чертежей и, главное, все устройства для проектирования - и в Мурманск. Не хочу технику здесь оставлять, понимаешь?

Майору такое решение было насквозь понятно.

- Не исключаю, что арестовывать кинутся прямо здесь, в Ленинграде. Но могут и не успеть, требуется сколько-то времени на прохождение сигнала. А вот в Мурманске - весьма возможно; притом же Москва далеко, а пока в столице чухнутся... многое чего успеет произойти. На это и может быть расчет. Да, пока не забыл. У твоих укороченные автоматы?

Рославлев нарочно употребил неправильное наименование. В свое время ему не хотелось светить зазря фамилию Калашникова, а потом наименование так и прилипло.

- Ну да, есть укороты.

- Вот пусть их и носят.

- Сергей Васильевич, да ты задумал...

- Нет и нет, Николай Федорович. Просто отдельным гражданам надо бы видеть обстановку... э-э-э... во всей наглядности.

Недосказанного осталось много. Сказанного было вполне достаточно.

Уже когда проект вплотную приблизился к окончанию, товарища Александрова попросил на беседу незнакомец. Представился он Павлом Васильевичем Фроловым, главный инженером судостроительного завода, 'где и запланирована модернизация линкора'. В качестве завязки разговора была предложена зубатка холодного копчения и бутылка с прозрачным содержимым. От последнего дара пожилой инженер