Фантастика 2025-167 - Алекс Войтенко

– Для этого родня и нужна!

Но вопросительные знаки остались. Возвращаться к жизни, которой он не желал и считал прошлым? Идти дальше, закрыв глаза на угрызения совести? Есть ли другой путь, который он не замечает?

Надо искать ответы где-нибудь... Кроме одного.

- Немного! Напоследок один вопрос мучает...

- Ох и жизнь у тебя, брат, вечные вопросы! Что еще за одно?

- Отвечай честно: мои усы похожи на кошачьи?

Глава третья

Господин Демьян Опецко жил в Кривом Роге и обычно обедал в ресторане «Bavariya», где питалось немало людей из Варты — их здание стояло на улице неподалеку. Господин Опецко отличался отвисшими, словно у бульдога, щеками и нелюдимым взглядом из-под коренастого лба, которым можно было колоть орехи. Он закончил с грибным супом и приготовился полакомиться шницелем, как напротив уселся Филипп.

— Приперся, оборотень, — поздоровался Опецко.

Олефир кивнул, заказал холодную воду с лимоном и озарил агента дружеской улыбкой.

– Не порти аппетит. И без тебя язва, – сказал мужчина неприязненно.

— Добрый день, пан Демьян, — проворчал Филипп. — Не уделите ли мне несколько минут вашего драгоценного обеденного времени?

— Не уделю, — отрубил господин Опецко и принялся пилить шницель на кусочки. — Всегда мечтал это сказать и вот наконец говорю: катись в жопу!

Он крикнул последние слова так громко, что к ним повернули головы. Филипп продолжал вежливо улыбаться, а господин Опецко уже нарезал шницель вместе с тарелкой, отчего каждое движение ножа сопровождалось невыносимым визгом.

Официант принес запотевший бокал лимонной воды, поклонился и ушел.

— А вы сегодня удивительно красноречивы, пан Демьяне, — заметил Филипп миролюбиво. — То ли белены объелись, то ли храбрости набрались. Неужели наш маленький общий секрет не является секретом?

Когда Филипп поймал вороватого агента Стражи на банковских сделках, так началось их плодотворное сотрудничество.

— Да, тряска, перестал! — г-н Опецко гневно стукнул кулаком и чуть не напоролся на собственную вилку. — Мне теперь до конца жизни бумажки со стола на стол перекладывать за скудные медяки! И даже уволиться не смогу, потому что мгновенно за решетку бросят!

– Жаль, – Филипп выпил холодной воды. — Вы были ценным источником, господин Демьян.

— Ушел ты в жопу, — повторил господин Опекко. — Вот сейчас поем, вернусь в контору и напишу доклад, где выложу со всеми датами и подробностями, как ты меня шантажировал.

- Играйте и не заигрывайтесь, господин Демьян, - сказал Филипп зимно. — Забыли ли вы, с кем разговариваете?

Он хищно посмотрел в глаза агенту и тот отвел взгляд.

— Я ничего не буду писать, — буркнул господин Опецко. – Но наши дела окончены. Больше не приходи. Никогда.

– Не приду. Вкусного, — Филипп оставил расчет за напиток на любезного господина Опецка и вычеркнул вторую фамилию из своего списка.

Может, разорвем ему глотку?

...Рассказ о трагедии быстро достался Ордену: Филиппа мгновенно вернули в Гетманат. Это была его последняя битва в Островной войне. Орест Панько, глава шалаша казначеев, лично допросил Филиппа о том случае: Филипп отвечал честно и подробно, скрывая лишь общую с учителем тайну. Есаула сказал, что Орден рассмотрит это дело после окончательного завершения боевых действий, а ныне Филипп возвращается к своим обязанностям.

После того, что натворил, Олефир ожидал казни. Однако, получив неожиданное помилование от людей, он не нашел его в своей совести. Филипп узнал имена тех четырех, нашел их семьи, снял со своего счета все накопившие за годы дукачи, разделил на равные доли и лично развез по домам убитых им солдат. Каждая встреча – как серебряный шар. Старики; одинокая мать; молодая жена с первенцем на руках; старшая дочь среди стайки младших ребятишек. Он забрал у этих людей сына, мужа, отца, кормильца, вместо этого толкнул им в руки тяжелые капшуки и бормотал:

– За вашу потерю.

Они смотрели с недоверием, со слезами, с улыбками, не способные поверить внезапному счастью, а Филипп спешил прочь, не в силах смотреть им в глаза, а тем более признаваться, что на самом деле совершил.

Легче ему не стало. Можно подкупить человека, но не собственное чувство вины.

Он несколько раз писал Майи, но каждое письмо оказывалось в костре. В конце концов решил: будет лучше, если она сочтет его погибшим. Майя будет страдать из-за исчезновения, будет тосковать по потере, но время все заживет. Она забудет проклятого характерника и найдет достойного мужчину, с которым будет счастлива.

Филипп больше не мог вернуть Зверя в клеть — тот вырос и окреп вместе с ним. В ушах звучал забытый голос. В снах характерник бежал вместе с волками и гнался за добычей; среди мягких тел разрывал сладкое мясо и погружал пасть в теплую кровь, хлестал, не способен насытиться, выл на луну и наслаждался... Переживал этот сон каждую ночь, словно наблюдая со стороны, и никогда не мог проснуться — в небе жужжали гигантские багряни.

Так больше продолжаться не могло. Когда учитель погиб в битве под Стокгольмом, а война завершилась, то уже ничего не сдерживало Филиппа от признания Совету Семь есаул. Зверь издевался, насмехался, угрожал, а затем умолял убежать, и плевать на остальной мир, плевать на Серый Орден и Совет Семь,

мы достойны лучшего, Филипп, мы достойны настоящей жизни, а не этого усмешища!

Филипп не слушал.

Он изложил все. О ночи серебряной скобы, о клетке, о тренировках... Есаулы слушали его невозмутимо. Олефир ждал смертного приговора, но снова не получил его. Снова! Он сумел разоблачить небольшую сеть шпионов Северного Альянса по банковским счетам и переводам, что стало формальным поводом для помилования и перевода в контрразведку.

Неожиданное решение объяснил есаула Немир Басюга во время встречи в неприметном здании в Буде, Волчьем городе, неофициальной столице Серого Ордена.

— Я взял тебя, чтобы держать поближе, брат, — сообщил Немир вместо приветствий.

- Контролировать, - сказал Филипп.

— Немедленно прикажу убить, если дашь повод, — кивнул Басюга. — Учитывая твою ценность... После сраной войны мы не можем разбрасываться людьми.

– Но я убил четырех сечевиков.

— Я знаю, скольких ты убил, Варган, — нахмурился есаула. — Знаю, что ты отдал все свои сбережения их семьям. Знаю, что Зверь пытался овладеть тобой, но не смог. Ты осилил его.

– Временно. Когда-то он возобладает. Я слишком опасен.

Ты слишком глуп.

— Поэтому за тобой