Отступник. Вольник - Константин Георгиевич Калбазов

не в порту. Но с другой, вреда не будет, если я отнесусь к данному обстоятельству… Нет, не с паранойей. Но… Скажем так, с лёгкой настороженностью. И да, лучше бы не хвататься за бульдог. Понятно, что у этого Валеры могут быть амулеты, но поднимать шум для меня сейчас совсем не с руки…

С каждым шагом моё чувство опасности неуклонно нарастало. А весь мой прошлый опыт подсказывал, что к этому не следует относиться легкомысленно. Оно буквально взвыло, когда периферийным зрением я сумел рассмотреть за спиной едва уловимое движение неясной тени. Поэтому действовать я начал ещё до того, как сумел полностью осознать происходящее. Ибо лучше потом извиниться, чем получить нож в бок.

Подхватив саквояж обеими руками я метнул его в спину идущего передо мной паренька, отчего тот не удержался на ногах, и упал на четвереньки.

Одновременно с этим я обернулся смещаясь вправо. Но и нападавший был не прост. Я ещё успел рассмотреть стальной блеск клинка. А в следующее мгновение почувствовал лёгкий толчок, словно пальцем ткнули в бок. Но только и всего. Зато моя атака оказалась куда результативней. Возможно оттого, что нападавший был уверен в неотвратимости своего удара и не ожидал столь стремительной и жёсткой обратки.

Я ответил Валере, а это был именно он, встречным в душу. От неожиданности тот пропустил удар и хекнув сложился. Я же от всей широкой души ввалил ему боковым в челюсть. Удар оказался настолько мощным, что нападающий рухнул на колени. Тряхнул головой, чтобы прийти в себя. Да кто же даст ему на это время! Я уже был рядом, и ухватив его за затылок и подбородок резко крутнул голову, расслышав отчётливый хруст шейных позвонков.

Валера был крупнее, тяжелее, старше и опытнее. Уж в деле душегубства точно. Вот только всё это имело бы значение не будь в теле мальчишки взрослого и битого жизнью мужика. А я там был. И совсем не горел желанием расставаться со своей очередной реинкарнацией. Пятьдесят лет в безвременье! Понимать надо.

Склонившись я подхватил массивный нож выроненный нападавшим, и метнул его в голову поднимающегося паренька. Ведь рассчитывал же на что-то покойный, нападая с этим оружием на меня. Навершие рукояти с глухим стуком впечаталось ему в затылок, вновь роняя лицом на грязную мостовую. Очень надеюсь, что не насмерть.

Я оглянулся, нет ли других противников. Чисто. Вот и ладно. Подбежал к пареньку, нащупал на шее живчик. После чего связал ему руки за спиной его же поясом. Есть у меня к нему парочка вопросов. А ещё… Нет, пока погодим. Боюсь спугнуть удачу.

Вернулся к Валере, быстро обыскал его. Оружия нет. Бумажник с сотней рублей и мелочью, связка каких-то ключей, трубка, кисет, зажигалка. В ладанке на шее обнаружился комплект из двух топазов в скромной латунной оправе, призванной только придать объем небольшим камням. Трехкаратный «Панцирь» и двухкаратный «Кошачье зрение».

Хм. А может амулетов всё же три? Не мог я ошибиться в своих ощущениях, когда Валера атаковал меня клинком. Но с этим разберусь после. Сейчас использовать александрит бесполезно. В чёрно-белой картинке «Кошачьего зрения» мне не понять, какой цвет у камня. Можно конечно отложить местный прибор ночного видения в сторонку. Только бесполезно это. В переулке хоть глаз выколи. Темень непроглядная.

Я подхватил труп подмышки, и уволок его в закуток. Из которого он на меня и напал. До утра не найдут. А утром… Утром мне лучше быть уже подальше от Кукуштана. Сняв с тела пояс, я связал им ноги пленника, заткнул ему рот его же кепкой, и взвалив на плечо поспешил ретироваться подальше от этого места.

Нести молодого злодея и саквояж оказалось в равной степени неудобно и тяжело. Я в который раз помянул добрым словом княжича, который не ленился поддерживать себя в хорошей физической форме. Понятно, что для него это в некотором роде жизненная необходимость. Потому как знать и дворяне в первую очередь воины. Но ведь хватало и тех, кто плевать не хотел на этот момент, полагая, что им достаточно уметь хорошо стрелять. Не в средневековье же живут! Ага. Наивные.

Участки освещённые газовыми фонарями я обходил, а по тёмным, без труда перемещался благодаря «Кошачьему зрению». Избегнув нежелательных встреч, мне удалось забиться в дальний угол порта между штабелями мешков, накрытых парусиной. Место мне показалось вполне безопасным, и я решил допросить пленника. Если выгорит, то я сразу решу одну из самых существенных своих проблем, а нападение сочту удачей ниспосланной с небес.

Глава 10

— Приходи в себя, парень, — похлестав пленника по щекам, произнёс я.

Тот наконец вздрогнул, открыл глаза, и быстро заморгал, пытаясь рассмотреть, хоть что-нибудь. Ну и конечно же не преуспев в этом, ввиду отсутствия какого-либо освещения. Правда, то, что сейчас ночь он сразу не сообразил, а потому вид имел как напуганный, так и растерянный.

— Спокойно парень. Спокойно. Не дёргайся. Я вязать умею. Для сведения. Твой Валерий Игнатьевич приказал долго жить. Это понятно?

Пленник выпучил глаза, а потом утвердительно закивал, сопя при этом как паровоз. Вот и ладно. Ориентируется быстро, присутствия духа не теряет, и надеется всё же выжить. Это хорошо. Значит готов к сотрудничеству и конструктивному диалогу.

Давая ему прийти в себя и осмыслить своё положение, я начал его обыскивать. Действовал максимально бесцеремонно и по хозяйски. Трофеев немного. Нож на поясе и пять рублей с мелочью. Больше ничего сколь-нибудь ценного. И амулетов в частности. Как-то уже привык их поднимать в качестве трофеев, поэтому даже разочаровался данным фактом.

Наконец закончив неторопливый обыск, я положил на бедро пленника взятый с Валеры «Кошачий Глаз». Сазу стало понятно, что парень обрёл зрение. Снова захлопал глазами, и посмотрел на меня загнанным зверьком. Похоже дозрел. Ладно, попробуем пообщаться.

— Сейчас я выну кляп. Попробуешь поднять шум, умрёшь. Ответишь на вопросы, будешь жить. Это понятно? Вот и ладно.

Я выдернул кляп резко, и ничуть не церемонясь. Получилось довольно чувствительно, отчего парень громко и болезненно вздохнул. И тут же выпучив глаза уставился на меня преданно-испуганным взглядом, мол, не виноват, оно само вырвалось. Я осуждающей покачал головой, давая понять, что подобные оплошности мне категорически не нравятся, и многозначительно проверил большим пальцем заточку отобранного у Валеры тесака.

— Тебя как звать-то? — наконец поинтересовался я.

— Пыра.

— Я у тебя не собачью кличку спрашиваю, а имя.

— Ф-Фёдор.

— Вот значит как. Тёзки стало быть. Вы кто есть, с этим Валерой?

— Контрабандисты. Летаем на «Гусе», Валерия Игнатьевича, —