Город с львиным сердцем - Екатерина Звонцова

10. Озёрная графиня

Мрачные чащи остались позади ещё до того, как окончательно рассвело. Дорога вывела к озеру, заросшему мелкой зернистой тиной и кувшинками, почти превратившемуся в огромное болото. Тарантас поплёлся вдоль него, потом вдоль следующего – чистого, длинного и широкого, но и оно выглядело каким-то… болезненным? Дальше потянулась в обе стороны старая граничная стена, и в стене зиял точно такой же проём, как в той, что разделяла земли Четвёртой и Пятой столиц. Тарантас тихо проковылял в эту дыру, и навстречу хлынуло яркое утреннее сияние. Сам воздух, казалось, стал насыщеннее и живее.

За стеной по правую сторону плескалось то, что мальчик принял поначалу за море, – глубокая синева, которую румянил и серебрил свет Невидимого светила. По синеве бежала ленивая рябь. Второй такой же пласт воды начался вскоре и слева; дорога между ними казалась золотистой змейкой. Эту змейку удивительно хорошо вымостили.

Трое сидели на козлах бок о бок. Рика была тихой и задумчивой, Кара кусала губы, собственная голова казалась мальчику тяжёлой и распухшей – возможно, из-за того, что он довольно долго не спал. Подташнивало, волны на проносящейся мимо воде усиливали дурноту. Он немного откинулся и зажмурился. Кара положила ему на лоб ладонь.

– Не заболел?

– Я же город, – напомнил он и слабо улыбнулся, утешая скорее сам себя.

Хотелось подремать и, может, снова посмотреть на лошадей, но в дрёму он провалился другую – пустую, лишённую и кошмаров, и приятных образов. Ему вообще показалось, что он не спал, и он сообщил об этом, когда звезда принялась пихать его локтем в бок.

– Зан! Иди внутрь, дождь начался. Не спит он…

Лошади стояли. Дождь действительно лил, и мальчик убедился, что всё же спал, иначе вряд ли бы не заметил капель, лупящих по макушке. Волосы успели вымокнуть.

– И ты, Рика.

Легенда даже не шевельнулась.

– Можешь идти сама. Я знаю эту дорогу лучше.

Они стали спорить, а мальчик, пожав плечами, спрыгнул на траву. Небо отяжелело, будто взбухло, даже облака напоминали огромные, пульсирующие грядущей грозой нарывы. Куда делась ласковая лёгкость погоды? Мальчик снова посмотрел на поверхность бесконечного озера: теперь она была серой и словно кипела от падающих струй. Совсем не тот располагающий вид, который так нравился утром. Можно было больше не удивляться, почему жители этих мест «чахнут».

На козлах осталась понурая Рика. Кара, пихнув мальчика в спину, чтобы забирался быстрее, и вставив в поломанную защёлку свой нож, плюхнулась рядом. Вид у неё тоже был унылый, белые волосы свалялись и прилипли к лицу.

– Переживает красная звёздочка, – пробормотала она, шмыгая носом. – Скверно так…

– Вы не потеряли письмо? Оно у… неё? – спросил мальчик.

Он не знал, как теперь говорить о Рике, почти спасшей его ночью. Ему это не нравилось. Кара помотала головой, с видимым облегчением хватаясь за тему, и хлопнула себя почему-то по животу. Почти сразу мальчик, к счастью, увидел там неприметный кармашек.

– Всё с собой. Она отдала, чтоб совсем не вымокло.

Он кивнул и, забившись подальше в угол, стал смотреть в правое, неразбитое окно. Небо цветом уже почти не отличалось от воды, а на ней начали попадаться островки. На островках, соединённых мостами, хохлились и жмурились изящные домики; пару раз мелькнули лодки, гребцы в которых прятались под дождевыми балахонами. Все спешили к берегу. На тарантас, такой яркий и пёстрый в этой хмари, почти не поднимали взглядов.

Озеро перетекло в другое – маленькое, с одним островком. Оно влилось в третье, то – в четвёртое, и начался участок сухопутья: поля, рощи и деревни. Довольно долго тарантас ехал так, что мальчик видел мокрые отяжелелые колосья, которые почти касались стучащих колёс. Когда он обернулся, Кара спала. Сквозняк из выбитого окна трепал её волосы.

В поле мелькнула фигура: человек среди пшеницы вёл белую лошадь, рассмотреть лучше было нельзя. Он помахал тарантасу, и мальчик машинально помахал в ответ, хотя это вряд ли заметили. Поле сменилось очередным озером, на этот раз широким и продолговатым. Колёса прогрохотали по мосту, после чего опять влажно зачавкали на дороге. Монотонно. Лениво. И ещё больше захотелось вздремнуть.

…Когда мальчик открыл глаза, вздрогнув от резкого звука, то не смог понять, сколько проспал. Тарантас стоял; из окна виднелись широкая лестница и нависший над ней белый, облепленный множеством стройных башен замок, где горели золотом почти все окна. Ещё через мгновение повторно раздалось то, что мальчика разбудило, – тревожный низкий гул. Трубили, кажется, стражи, которых за пеленой дождя можно было увидеть в ближайшей фасадной башне. Кара прищурилась, всмотрелась и выдернула из защёлки нож.

– Приехали. Вылезай.

Они выпрыгнули под ливень. Рика, совсем промокшая, слезла с козел, отцепила от лица прилипший капюшон и встала рядом.

Мальчик порывался спросить, сколько и, главное, кого придётся ждать. Но ответы он получил, когда капли едва-едва намочили ему волосы. Главные двери распахнулись, и в темноте холла появилась толпа нечётких фигур. Большинство там и остались, только немногие вышли под фонарный свет, тут же блеснувший на оружии и доспехах. Стража, большой наряд. Сероватые лица, осунувшиеся и настороженные.

– Вы!

Одна фигура стремительно сбежала вниз. Даже не заметив, что намочила в луже подол платья и тканые туфли, она замерла прямо перед тарантасом. Голубые глаза ищуще скользнули по лицу мальчика, лицам его спутниц, безнадёжно мазнули по пустым козлам. Женщина – а это была хрупкая молодая женщина – снова посмотрела на Кару, видимо, как на старшую. Звезда моргала в ожидании, не произнося ни слова.

– Вы прибыли… – Незнакомка кашлянула в укрытый кружевной перчаткой кулак. – Я Озёрная графиня. Хилла Д’онно. Ведь это вы везёте… ценный груз для меня? А где…

– Он не добрался, – негромко сказала Рика.

Графиня вздрогнула. Кажется, она пошатнулась, но тут же расправила плечи и с трудом, почти жалобно взглянула на легенду.

– Ты вся мокрая, да и вы… – Она быстро повела рукой назад. – Вам надо согреться. А то заболеете… тоже…

Кулаки напряжённо сжались, но улыбка оставалась мягкой и открытой. Графиня очень волновалась, напоминала только что пойманную птицу, боящуюся любых резких движений. Надеясь немного её успокоить, мальчик первым сделал робкий шаг навстречу и сказал:

– Если вы вдруг подумали… нет, мы всё доставили. Всё цело.

Кулаки её разжались, но и лицо стало тусклым – будто последние силы ушли на ожидание этих слов. Несмотря на траурную пустоту взгляда, мальчик убедился: дядюшка Рибл не зря звал графиню красавицей. Она была необыкновенно тонкой и высокой, а её большие глаза казались ещё двумя озёрами.

– Цело… – повторила Хилла Д’онно и снова пригласила их следовать за собой.

Стража уже расступалась. Серые лица тоже просветлели улыбками: видимо, солдаты всё услышали, и услышанное их обрадовало.

Когда на лестнице мальчик оглянулся, то понял, что дворец тоже стоит посреди озера, от берега которого ведёт золочёный мост. Потом двери плавно затворились.

Графиня вела гостей сначала через холл, потом по очередной лестнице, потом, спустя этаж, – по галерее. На пути ей всё время кто-то встречался, и она отдавала распоряжения. Голос звучал намного твёрже и увереннее, чем ещё недавно.

– Найти Главного медмейстера. Разгрузить повозку. Приготовить три спальни. Те, которые с ванными, гостевые, в моём крыле. Чистую одежду. Ужин. И созывайте Странников. Золотую гильдию. Пусть ждут направлений.

В большой зале со стрельчатыми высокими сводами горел камин. Арочные окна в пол были зашторены, стояла приглашающе широкая софа, укрытая несколькими звериными шкурами. Не доходя до неё, графиня обернулась и спросила:

– Хотите отдохнуть прямо сейчас или хватит сил на короткую беседу?

По лихорадочному блеску глаз мальчик понял, чего она ждёт, и пихнул звезду локтем:

– Отдай ей.

Кара быстро вынула из кармана письмо, и графиня так же быстро схватила его. Сдёрнув перчатку, пробежалась пальцами по зелёной ромбовидной печати, подцепила сургуч ногтем и развернула лист. Одновременно с этим последним движением она резко развернулась спиной и отошла на несколько шагов. Стало тихо – только трещали за кованой решёткой крупные, добела накалённые поленья и шумел ливень.

Неожиданно мальчик подумал, что может