Город с львиным сердцем - Екатерина Звонцова

– Не стоит благодарности.

Харэз произнёс это совсем тихо и ещё раз глянул ему в лицо. Мальчик почувствовал смутное беспокойство, будто там что-то прочитали. Но пусть так. Он ни о чём не спросил, и тогда спросили у него самого, ровно и участливо:

– Тебя беспокоит что-то ещё? Кроме судьбы твоих людей? Ты можешь признаться.

Он некоторое время мялся, разглядывая собственные колени. Возможно, то, на что с самого начала путешествия иногда натыкались чувства, слепые, как новорождённые котята, не стоило озвучивать. Как-то стыдно, мелочно, по-детски… И всё же он произнёс, старательно придавая голосу побольше равнодушия. Пока «девчонки» его не слышали.

– Я спросил тебя про имя, потому что мне кажется, всё-таки Кара зря не назвала меня по-другому. «Маленькая глупая звезда». Есть у вас такие? Ну или ещё как-то так. А Рика… она обозвала меня недоноском. И если бы только так нагрубила.

Чёрный заинтересовался: даже выпрямился и притушил трубку. Снова покосился на легенду, но тут же участливо подался ближе к мальчику.

– С ума сошёл, малыш? Думаю, бестолковая грязнуля тут же переименует тебя, если ты её разочаруешь, она крайне ветреная особа. Но пока она…

– Харэз, я правда слабак? – спросил он в лоб. – Ни на что не гожусь?

Видимо, чёрный искренне растерялся. Потирая подбородок, просто спросил:

– А тебе когда-нибудь так казалось? Разве твои жители были слабыми?

Мальчик взял горстку песка и стал просеивать между пальцами. Глядя на осыпающиеся струйки, нехотя отозвался:

– Среди них были великие бурмистры, сыщики, воины. И когда Тёплое графство или Грозовое поднимало бунт и шло брать мои стены, мы всегда выдерживали. И отбивались.

– Вот видишь. – Чёрный улыбнулся. – Ты их отражение. Сейчас ты, может быть, слабее, потому что стен нет, и всё же…

Но мальчик покачал головой.

– Ты не понимаешь. Я… я же никогда не стоял с мечом сам. Я только пытался дать сил моим людям. Отдавал все, какие мог. От стен, от земли, от воздуха и…

– Не стоял с мечом? – Харэз неожиданно хмыкнул и одним плавным движением встал. – Зан, это самое простое, что только можно поправить. Давай.

Он плавно повёл ладонью над песком, и прямо из него поднялись два длинных кривых меча. Бежево-золотистые лезвия слабо блестели во всполохах костра, рукояти венчались головами кобр. Мальчик видел, что клинки тупые, но в остальном они выглядели самым настоящим оружием. Чёрный снял с пояса свою золотую саблю и взял один из них.

– Я могу немного поучить тебя. Если ты не устал. И если ты…

Мальчик взялся за оружие и попытался выдернуть его, но тяжёлый клинок сидел в песке прочно. Он потянул ещё раз, стиснув зубы; Харэз наблюдал – пристально, уже без улыбки, и мальчик испугался, что чёрный вот-вот пожалеет о затее. Наконец клинок поддался и необыкновенно покорно лёг в руку, будто сразу став легче. Мальчик рассмотрел змеиную голову на рукояти; красные камешки глаз приветливо сверкнули.

– Молодец. – Уголки губ Харэза приподнялись снова. – Давай отойдём немного.

Они брели по шуршащему песку, пока костёр не остался в стороне небольшой пляшущей точкой, и тогда остановились друг против друга. Лёгкий ветер растрепал мальчику волосы, обвеял лоб. Сердце колотилось – не то от страха, не то от предвкушения. Харэз велел:

– Выпрямись и посмотри мне в глаза. Это то, с чего стоит начать любой поединок.

Мальчик подчинился и осторожно глянул на него снизу вверх. Харэз казался огромным под этим бескрайним небом, и, хотя он не собирался по-настоящему драться, дрожь в коленях явно считала иначе. Руки сами сжались на рукояти оружия.

– Не бойся. Не бойся меня…

Чёрный мурлыкнул это своим бархатным голосом так, что действительно удалось успокоиться… а в следующее мгновение оскалился, зарычал и бросился. Мальчик слабо вскрикнул, скорее даже взвизгнул, и поднял меч. Клинки негромко стукнули, как если бы были деревянными.

– Первый урок – никому не верь.

Харэз наступал, обрушивая удар за ударом. Песок проседал под стопами, даже равновесие давалось с трудом. Мальчика мотало из стороны в сторону, руки сводило. Дыхание сразу сбилось.

– Второй урок – тебя никто ничему не будет учить, когда придётся сражаться. Может, кто-то и попытается… но не успеет. Чаще всего война устроена так.

Он пятился и отбивался, не совсем понимая, как ему удаётся парировать атаки, но это удавалось. Он увернулся, даже когда ему попытались подрубить ноги, а потом впервые атаковал сам. Чёрный справился с этим слабым сопротивлением легко и вернул сторицей, но всё же снова довольно заулыбался.

– Молодец, малыш. Третий урок. Ты умеешь намного больше, чем тебе кажется.

И снова он нападал, а мальчик отбивался, пока в какой-то момент сам не нанёс ещё пару ударов, попробовав воспользоваться своей юркостью в сравнении с крупным противником. Почти вышло зайти Харэзу за спину… но тот сделал ленивую подсечку и быстро опрокинул его. Даже упав, мальчик не выпустил меча. Опьянённый непривычным азартом, он вскочил бы, если бы на грудь не поставили тяжёлый сапог. Дух выбило, рёбра тревожно хрустнули.

– Четвёртый урок. – Харэз навис над ним. – Падая, старайся откатиться подальше от противника, если не можешь встать. Лежачих не бьют. Лежачих добивают.

В то же мгновение оружие рассыпалось на песчинки. Харэз, удивительно, так и сиял.

– Да. Ты из золотых, но на сегодня хватит. И… – от него не укрылось, как жадно мальчик ловит губами воздух, – пожалуй, нулевым уроком должно было быть «дыши носом». И когда бьёшься, и когда бежишь. Дольше продержишься.

Он отступил, и мальчик встал. Только сейчас он понял, что у него ещё сильнее, чем прежде, колотится сердце, а в горле и левом боку покалывает. Рот совершенно пересох. Харэз снял с пояса и протянул ему кожаную флягу.

– Попей, малыш.

– А там нет отравы? – Он сощурился. – Первый урок…

Харэз засмеялся и сделал глоток сам.

– Хорошо схватываешь. Идём спать.

Так же тихо они вернулись к стоянке и снова подбросили в огонь немного веток.

– Мы… ещё попробуем? – робко спросил мальчик. – Мне понравилось.

Чёрный уже сидел на прежнем месте, с трубкой. Из неё плавно поднималась одна тоненькая струйка красного дыма, складываясь рисунком в змейку.

– Обязательно. Доброй ночи, малыш.

Мальчик лёг в стороне от Кары и Рики и ещё долго смотрел на тёмную неподвижную фигуру. Харэз, прислонившийся к верблюду и опять пускающий к небу искристые дымные кольца, напоминал древнюю гору. Ту, к которой нужно идти… но которая пришла сама.

Вскоре мальчик заснул.

Я видел сегодня и другое. Многое. И всё это укрепило меня в моём плане. И пусть план будет злым, но я не могу иначе; теперь – точно. Война отнимает моё время. Наше время. Добрые планы никогда не меняли и не изменят мир, как бы людишки ни старались.

Ночь близилась к середине, когда Белая женщина открыла глаза от щемящей боли, привычной, но раньше тревожившей меньше. Она осторожно перелегла на спину, а потом повернула голову. Спала легенда. Спал мальчик. Чёрный сидел и не мигая смотрел вверх. Он пошевелился, и звезда быстро зажмурилась. Не хотелось, чтобы Смерть с ней заговаривал, но он, кажется, и не собирался.

Белая женщина, подождав немного, снова посмотрела в небо – на те беспокойные звёзды, которые не стояли на своих местах, а пчёлами сновали туда-сюда. Большинство были белыми, некоторые – алыми, жёлтыми и голубыми. Белая женщина улыбнулась.

Она нечасто скучала по местам, из которых её насильно вырвали, и я знал: у неё нет причин скучать. Я знал также, что она с её открытой, любопытной, тёплой душой почернела бы от тоски, если бы не упала; почернела бы рано, став Девой и вечно неся бремя – поднимать мертвецов-пришельцев, которым суждено сиять среди небесного народа. Белая женщина слишком много видела за пределами своих Садов. И слишком хотела жить.

Сейчас, лёжа и глядя вверх стылым взглядом, она вспоминала, как наблюдала за людьми с неба. Какими необыкновенными и разными они казались. И как больно было, когда одна из этих крошечных живых фигурок вдруг замирала, и тускнела, и другие зарывали её в землю… или поступали иначе. Протыкали ножами, топтали лошадьми, отправляли на костёр… на костёр. Порой за проступок, а порой безвинно. Теперь-то,