Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

решить сложной проблемы. А теперь еще отнимаешь наше время, прислушиваясь к болтовне свихнувшегося старика?! Я считаю, что нам давно пора задуматься о твоем пребывании на столь высоком посту. Не так ли?! – его взгляд впиявился в Койота.

Стерпев ледяной напор, Рундо выдержал длительную паузу. Глава воров давно искал всякую возможность насолить сопернику, уличив того в ошибке, и занять почетное место в совете. Верные соглядатаи еще пару лет назад, шепнули Кайоту о готовящемся заговоре. И тому пришлось защищаться. Попытка свергнуть его – провалилась. И игра стала открытой. Они не скрывали своей ненависти, пытаясь при любой возможности, больнее уколоть друг друга.

Сейчас, первый ход сделал Ен – поэтому Кайоту не стоило торопиться, взвесив все 'за' и 'против'.

Делая вид, что он полностью согласен с критическим высказыванием главы воров, Рундо тяжело вздохнул и произнес:

– Твоя правда, Саван. Шрам действительно, достаточно времени провел за стенами Безнадеги, чтобы безоговорочно верить его пустым бредням. Он давно не член совета и не имеет весомого голоса среди Отрешенных. Но есть еще одно обстоятельство…

Недоуменные взгляды, едва слышное перешептывание. Кайот потер руки. Удачный ход. Небольшая пауза, ответный выпад и туше – он поселил в их сердцах сомнение.

Кашлянув в кулак, глава воров неуютно поморщился, ища поддержки там, где ее уже нет и быть, не могло.

Следующий ход. Кайот продолжил:

– Но в нашем деле слухи сродни неоспоримым фактам. Тем более что не только Шрам заикнулся о бессмертных. Правда и тогда я не поверил этим россказням. Однако духи прошлого согласились указав, что…

– Как?!

– Бредни подтвердили?!

– Но что им нужно в Прентвиле?

Кайот опустил голову и исподлобья покосился на главу воров. Саван бледнел и, вжавшись в кресло, казался крохотной букашкой.

Очередная маленькая победа, ликовал Рундо. Попытка Ена подорвать его власть развалилась в одночасье как карточный домик.

– Твои предложения, Рундо? – прекратив дискуссию, произнес Партис, глава гильдии 'морских крыс'.

Откинувшись в кресле, Кайот задумчиво забарабанил пальцами по столу и как хитрый осьминог готовящийся к нападению, хищно осмотрел присутствующих.

– Дух в замешательстве. Ему не неведомы игры демонов. Но оставаться безучастными, то же самое, что совать голову в пасть льва и надеяться на удачный исход. Пасть все равно скоро захлопнется.

– Мы должны встретиться с дороанцами? – произнесли одновременно несколько членов совета.

– Считаете, им будет выгодна наша помощь? – Кайот усмехнулся и, помедлив, добавил: – Разговорами не решить эту проблему. Нам нужен проводник. Тот, кто стоит на одной ступени с демонами. Тот кто получил от них тяжкое проклятье…

– Но чью сторону выбрать? – внезапно вмешался Ридби Нун, представитель карманников.

– Дорианцы или олисийцы…олисийцы или дорианцы, – одними губами дважды повторил Кайот.

Все ждали его решения. Паритетный выбор завис в воздухе. Никто не хотел высказывать своего мнения, желая положиться на удачу, нежели лично принять ошибочное решение.

В комнате повисла напряженная тишина. Кайот оглядел присутствующих и осторожно нарушил безмолвие:

– Необходимо спросить совет у судьи. Дух не подведет нас.

Заручившись поддержкой большинства, Рундо ощутил невероятный прилив сил. Он вновь оказался на коне, одержав маленькую, но все же победу. И глупые уколы Ена не пошатнули его авторитета перед главами гильдий.

Потянувшись к треугольной метке, Кайот ловко подхватил ее и, покрутив в руке, положил на стол белой стороной – знак окончания совета. Многие последовали его примеру. И 'за' проголосовало большинство. Метка Савана легла черной стороной, но у него сегодня не нашлось единомышленников.

Мило улыбнувшись, Рундо встал со своего места и, раскланявшись, поспешно удалился. Ему следовало все хорошенько обдумать. Сказанные слова, уже жгли горло, пугая неразрешимостью данного обещания.

2

Створки заскрипев, хлопнули, заставив звук, разлететься по извилистым коридорам и огромным комнатам особняка семейства Форсбергов.

Поставив трость в угол, Джинкс собирался тайком пробраться к себе в комнату и, насладившись тишиной привести мысли в порядок, разложив все имеющиеся факты по полочкам. Но оказалось, что и дома ему не удастся найти желаемого покоя. В гостиной его уже ждали.

Тетушка Лайрис расплылась в широкой улыбке и, подхватив инспектора под руку, повела в зал.

– Охохо, ну прямо ни минуты покоя у тебя, мой дорогой. Была бы моя воля, я заперла бы тебя дома, а ключи запрятала бы куда подальше. Ну что это такое, второй день на ногах. Да посмотри же – на тебе просто лица нет.

Пока они шли в гостиную, она то и дело пыталась приложить руку ко лбу, проверив, не болен ли тот.

Джинкс сразу смекнул, что что-то здесь не так. Раньше тетушка, молча, мирилась с его выходками и никогда так навязчиво не заботилась о юношеском здоровье. Сейчас она откровенно играла на публику, проявляя к нему слишком уж повышенное внимание.

Зайдя в гостиную, Джинкс подтвердил свою догадку.

– Ну, здравствуй сынок, – без особых эмоций произнес худой статный мужчина в дорогом темном костюме, через плечо которого была перекинута темно-синяя муаровая лента с восьмигранным серебряным орденом.

В ответ Джинкс учтиво поклонился и принял скупые объятия родственника, больше напоминающие некий ритуал, нежели проявление отеческой заботы.

– Ты вырос и возмужал, – подытожил дядя, раскуривая большую ароматную сигару.

Откинувшись на спинку и удобнее устроившись в глубоком бархатном кресле, главный советник магистрата пристально изучил констебля с ног до головы.

– Усталость на лицо, мой мальчик, – выпустив клубы дыма, констатировал он.

– Немного задержался сегодня, – нехотя ответил племянник, ища способ как бы улизнуть от неприятного разговора.

Его дядя, сэр Вильям ди Мортон, ассоциировался лишь с одним словом – нравоучение. Просто обожая бесконечные споры в Сенате, он считал себя единственным человеком, кто вправе строить жизнь племянника ровно так, как он считает нужным. Властный тон, неоспоримые доводы, единственно верные суждения – вот те незыблемые постулаты, которыми неукоснительно пользовался советник. Навязывая Джинксу свое мнение. И как племянник не отбивался – другого выбора у него не было.

После смерти матери и отца, он стал заложником этой незыблемой системы, изобретенной дядюшкой Мортоном. Я – указываю, ты – безропотно исполняешь. Строгий отчет, жесткие рамки и никаких ограничений.

Так продолжалось до совершеннолетия. Лишь тогда Джинксу удалось глотнуть хотя бы капельку свободы. Конечно, он мог не обременять себя службой городу, но для юноши, который едва вырвался из-под крыла требовательного покровителя, она стала самоцелью, и единственной отдушиной в жизни. Теперь он старался доказать прежде всего самому себе, что чего-то стоит и легко может справиться без посторонних подсказок с самым сложным делом.

Правда стать полностью свободным ему так и не удалось. За его фамильным домом была приставлена гувернанткой – тетушка Лайрис. Однако