Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

Тяжело дыша и несколько раз останавливаясь, чтобы откашляться, здоровяк так и не удосужился зажечь подсвечник, который он так бережно держал в руке.

В конце коридора произошла заминка – проводник долго копался в замочной скважине и когда ключ, наконец, повернулся и, щелкнув отварил дверь, изнутри показался тонкий лучик света.

– Ничему не удивляйся, – прошептал Ру-ру.

В ответ Шрам недовольно фыркнул, всем своим видом показывая, что уже давно ничему не удивляется.

Посередине небольшой комнаты, окна которой были плотно завешены ветхими портьерами, а в центре стоял широкий круглый стол, за которым сидело двое. Один – худощавый верзила средних лет с тонкой козлиной бородкой и весьма аристократичного вида. Второй – невысокий нервно вздрагивающий старик, в черном сюртуке с буфами. Единственное, что сильно выделяло эту странную, давно вышедшую из моды одежду – это огромные яркие пуговицы, сверкающие в полумраке комнаты не хуже настоящего золота.

Не обошел вниманием Шрам и еще одну престранную деталь интерьера. Проржавевший замысловатый фонарь был выполнен в виде миниатюрного маяка, стены и башня которого, светились изнутри тусклым светом.

Старик не сводя взгляд со светоча, покосился на мрачного гостя и зашамкал беззубым ртом.

Шраму эта компания показалась, по меньшей мере необычной, но покидать общество столь экстравагантных личностей было уже поздно.

– Ваше место, мистер, – просипел здоровяк и указал на обычный деревянный табурет у стола.

Мастер беспрекословно подчинился.

– Спасибо, Куттер, – поблагодарил верзила и, достав из кармана пенсне, деловито надел его на нос. – Нуссс, начнем, – скрестив пальцы, он вытянул невероятно длинные тонкие руки над столом.

– Он пока ничего не понимает, – внезапно вмешался в разговор Ру-ру.

Внезапный удар ладони по столу заставил куклу зажать рот руками, расширив глаза до невероятных размеров.

– Не смей перебивать меня, и вставлять скабрезные фразочки, – не выразив ни единой эмоции, наставительно произнес верзила. И в очередной раз, машинально поправив пенсне, добавил: – В противном случае, негодник! Я буду вынужден вынуть из тебя дух и отправить твое тело на полку, засыпав нафталином.

Шрам покосился на куклу; Ру-ру застучав зубами и словно ища поддержки, испуганно закрутил головой. Мастер невольно улыбнулся. Мимика куклы была столь живой, что невольно создавалось впечатление, будто бы она ожила и стала походить на человека.

– Не пугай дух. Он ни в чем не виноват, – вступился за деревяшку старик. – Такова его сущность и нам от этого никуда не деться. Не так ли, мастер? – обратился он уже к Шраму.

В ответ гость лишь пожал плечами и чуть погодя ответил:

– Я вообще мало, что понимаю из ваших слов. И мне не очень нравиться общаться с незнакомцами. Даже если в гости к ним меня привела моя собственная поделка.

– О, конечно же, – сразу отреагировал собеседник. – Разрешите представиться. Я, сэр Заговорщик. А это – мистер Фонарщик, – указал он на старика. – Ну а нашего проводника, вы уже знаете. Малыш Куттер, очень не разговорчив. Но прекрасно дополняет наш бунтарский тандем.

– Тандем? – зачем-то переспросил Шрам.

Сэр Заговорщик кивнул:

– Совершенно верно. Мы задумали нечто великое, и нам необходима ваша помощь, мистер убийца.

Мастер нахмурил лоб и неловко дернул головой – в уголках бесцветных глаз возникла тонкая паутина морщин.

– Я давно отошел от дел, по причине…

– Мы знаем эту причину, мистер убийца, – Заговорщик довольно погладил редкую бороденку. – Вас прокляли, и теперь ваша кара – такие вот деревянные игрушки и внутренний страх вернуться к прежнему ремеслу.

Слова верзилы укололи Шрама в самое сердце, которого как ему думалось, у него не было вовсе. Но он ошибся. Грудь сдавила резкая боль, а перед глазами замелькали черно-белые круги. Воображение калейдоскопом живых картинок возвратило ему воспоминания давно минувших дней. Воспоминания – эти страдания и опустошения, обреченности и страха.

– Или я сплю, или… – осторожно начал Шрам.

Недослушав, сэр Заговорщик только замахал руками.

– Никаких или… Мы – это ваш единственный шанс на прощение. А вы – наш единственный шанс на победу. Третьего не дано.

Потупив взор, мастер уставился на изрезанную ножом поверхность стола. Глубокие рытвины, пересекаясь и накладываясь друг на дружку, создавали впечатление рабочего места мясника, с легкостью разрубающего своим огромным тесаком податливую плоть.

– Я хочу знать правду, – внезапно произнес Шрам.

На лице Заговорщика возникла одобрительная улыбка:

– Не сомневайтесь, мы не утаим от вас ни одной подробности. Верно, Куттер?

Здоровяк протяжно завыл, задрав вверх голову, словно волк перед началом долгожданной охоты.

– Нам пора, – взглянув на часы, крышка которых как почудилось Шраму, была из осины, Заговорщик убрал их в карман жилета.

4

Крохотный кабинет давил на констебля своими мрачными холодными стенами, нагоняя на служителя закона жуткую меланхолию. Последние сутки его не занимал ни голод, ни сон – только мерзкие мысли, приводящие в тупик бесконечных противоречий.

Взяв в руки перо и макнув его в чернильницу, Джинкс достал чистый лист бумаги и решил вывести не ней замысловатый вензель собственных заблуждений, но вместо этого поставил жирную кляксу. Она получилась острой и размашистой, забрызгав практически четверть листа.

Отложив перо в сторону, он внимательно осмотрел чернильное пятно, словно его вид и размер имел для него огромное значение.

Задумчивый взгляд осмотрел смоляное творение и так, и эдак. Всего лишь пятно – никаких ассоциаций и намеков на правильное решение, а наоборот, предостережение, что верного ответа быть не может.

– Кажется, я все-таки схожу с ума, – устало заключил констебль.

В его голове возникла непреодолимая кирпичная стена, которую невозможно было не перепрыгнуть, не обойти. И за этой вымышленной преградой находились ответы на все вопросы. Там летал мистический ворон, готовый открыть любые секреты. Только Джинкс, к сожалению, находился по другую сторону преграды и здесь его, будто заключенного, сдерживали крепкие пуды дядиной власти и могущества.

– Да пошел ты, мерзкий инквизитор! – затравленный собственными мыслями, будто злобными псами, констебль смахнул лист со стола.

Внезапно, вскочив с места, мистер Форсберг подхватил с вешалки шляпу, трость и уже собирался выйти, когда его взгляд мельком коснулся злосчастного листа бумаги.

Сначала он не поверил своим глазам. Но когда лист оказался у него в руках – окружающий мир вновь перевернулся с ног на голову. Обычная на вид клякса, пропитавшая лист бумаги насквозь, с другой стороны выглядела точь-в-точь, как знакомая до боли злосчастная птица.

Рука служителя закона дрогнула. Подобное совпадение он видел впервые в жизни. Решение пришло как само собой разумеющееся, будто очевидное предсказание в чашке с кофейной гущей.

Уже через секунду Джинкс стоял в