Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

загустела прозрачная вязкая жидкость. Констебль принюхался – потянуло приятным запахом лака. Следующий предмет в мастерской бывшего убийцы заслуживший внимание инспектора, была запылившаяся бутылка вина. И судя по названию и году выпуска – очень дорого вина. Внимательно покрутив бутыль в руке, он потер лоб, несколько раз поставил вино на место и вновь взял со стола. В его памяти возникли короткие разговоры с дядей, хвалившимся своей бесценной коллекцией. По всем признака сходилось – и констебль действительно держал сейчас в своей руке целое состояние.

– Не может этого быть, – в пустоту произнес Джинкс.

Вот так вот просто, пылясь в углу, у мастера игрушек стояло дорогое имение, которое он мог приобрести в обмен на бутылку 'Виндзорского'.

Отставив сокровище в сторону, инспектор еще раз осмотрелся. Все оставшееся пространство в мастерской занимали только куклы. Даже из инструментов нашелся лишь огромный нож с простой деревянной ручкой. Никаких излишеств. Ни одной зацепки, которой жаждал обнаружить служитель закона.

Пальцы машинально забарабанили по столу. Джинкс никак не мог взять в толк – как бывший убийца, на совести которого, согласно картотечной записи было больше двухсот человек, стал кукольным мастером.

За окном послышалась протяжная мелодия шарманки и громкие голоса прохожих. Констебля словно вырвали из трясины, дав возможность наслаждаться привычными звуками.

В тот момент, когда Джинкс подошел к окну и с интересом выглянул на улицу, в дверь постучали – коротко и осторожно, будто и не надеялись застать хозяина дома.

Пару секунд инспектор задумчиво стоял на месте, опасливо косясь на пыльных кукол – ему казалось, что стук всего лишь ошибка и короткие звуки издало одно из творений проклятого мастера которое, свесившись с полки, барабанило своими маленькими ножками.

В этот момент звук повторился.

 Стараясь не издавать лишнего шума, мистер Форсберг спустился к двери, и недолго думая, потянув за засов, отворил ее.

На пороге стоял трубочист. Слегка долговязый, субтильный, отчего невероятно сутулый, но по лицу вполне добродушный тип. Сняв цилиндр, он поклонился и, кивнув констеблю, визгливо произнес:

– Трубы, котлы, камины, печи – чистить будем?

– Чистить? – растерянно захлопал глазами констебль.

Оглянувшись, Джинкс кинул взгляд на небольшой закопченный камин, темные камни которого были чернее черного и растеряно произнес:

– Я право не собирался.

Мысленно, констебль уже корил себя за опрометчивость и откровенную наивность. Неужели он мог подумать, что отварив дверь – встретит подельников убийцы или таинственного незнакомца, который откроет ему все тайны на свете.

– Да, этому домишке тепло не помешает, – придирчиво осмотрев фасад, заключил трубочист.

– Простите: что? – продолжая туго соображать, поинтересовался инспектор.

– Я говорю таких красоток надобно в тепле держать, а то испортятся! – кивнув на игрушечные поделки, пояснил собеседник.

– Вы что же разбираетесь в изготовлении кукол? – искренне удивился Джинкс.

Трубочист усмехнулся:

– Не то чтобы очень. Но в одной из книг, которую мне удалось перелистывать, говорилось, что кукол, для лучшей сохранности от внешнего мира, надобно поместить под стекло, либо в хлопковые мешочки. И ни в коем случае нельзя оставлять их в пыльном, сыром месте.

Покачав головой, констебль в очередной раз стал корить себя за необдуманность собственных поступков: пробраться в дом к бывшему убийце и, не обнаружив ничего существенного, слушать советы от начитанного трубочиста – как надлежит правильно содержать деревянные игрушки… Ошибка за ошибкой и неоправданный риск!

– Простите, но я не нуждаюсь в ваших услугах, любезнейший. Ко всему прочему у меня мало времени. И я безумно тороплюсь!

Джинкс уже собрался было закрыть дверь, когда трубочист, сняв свою шляпу и низко поклонившись, произнес на прощание:

– Приятного дня, мистер Шрам.

– Что?! – инспектор едва удержался на ногах.

– Простите?! – не понял удивления трубочист.

– Вы назвали меня – Шрамом?

– Естественно. Я много о вас слышал от Кривого Сэма. – Перепачканное сажей лицо, растянулось в улыбке, от чего стало выглядеть как театральная маска. – Правда, я представлял вас немного старше. Но разум часто обманывает глаза.

– Чем же я тебя так удивил? – вкрадчиво поинтересовался лже-кукольный мастер.

Трубочист весело отмахнулся и, отложив в сторону гирю на веревке и щетку, извлек из-под цилиндра разметочный карандаш, а затем скрученный в трубку блокнот.

Констебль часто слышал, что чистильщики труб носят в кепселе различную рабочую мелочь. Но что слухи окажутся правдой, и кепсель окажется вместительным кошельком – Джинкс предположить не мог.

– Вот, я все записал, – послюнявив карандаш, трубочист подчеркнул в блокноте несколько неровных строчек. – На верфи про вас сказывали, что вы можете убивать одним взглядом… А у рыбного базара, поговаривали, будто бы вы вышли из пьяной драки победителем, уложив восьмерых здоровяков… Многим слухам, я, правда, не очень верю, но вот про вашу сноровку и изворотливость, думаю, люди не врут. Неспроста же вы так долго – дурачили синих воротников. И в Безнадегу – наверняка легли ради сохранности.

– Возможно, – уклончиво ответил констебль, пытаясь взять в толк тот факт, что о Шраме горожане складывали подобные небылицы.

– Разрешите, я все же сделаю свою работу? – внезапно взмолился трубочист. – Просто так, не за звонкую монету.

Джинкс смущенно потупил взор, ощущая неприятное чувство – личина чужого человека давила и явно пришлась не по размеру, как плохо подобранный сюртук.

– Право не стоит. Лучше в другой раз.

–Договорились, – также добродушно ответил чистильщик, согласившись на удивление быстро.

Протянув констеблю запачканную руку, он долго тряс ладонь своего кумира, а затем изрек:

– Это на удачу. Уж теперь-то вам точно повезет. И вы не будите, вслепую, плутать по улицам Прентвиля.

– Что вы имеет в виду? – не понял Джинкс.

– Удача повернется к вам лицом… я же трубочист. Вы что же не знали? Есть такое поверье! Так что теперь вы найдете свою счастливую птицу, – пояснил поклонник и, подхватив свой скарб, направился вниз по улице.

Машинально захлопнув дверь, инспектор задумчиво посмотрел на кукол, которые, пылясь на полках, старели на глазах, так и не исполнив своего истинного предназначения.

 3

Холодными одинокими ночами, когда Шрам уткнувшись в окно, отгонял от себя приступы невыносимой тоски воя на жирную луну, словно волк – в голове частенько возникала мысль о скорой кончине. Он представлял, как бредет по одинокой пыльной дороге в сторону заката и никак не может добраться до высоченной горы. Там, куда он держал путь в своих ведениях, по мнению Шрама, находилось Чистилище. Согласно его детским воспоминаниям, когда он – приличный мальчик из семьи столяра посещал воскресную школу, его учили, что это место имело вполне определенное значение. Сюда, в чистилище, попадал лишь тот, кто, совершив грех и получив прощение или совершив 'простительный' грех, но