Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

Констебль следил за движениями Люси, отчетливо понимая, что с каждой новой секундой, его сердце наполняется трепетной заботой. И объяснение этому было проще некуда. Она действительно нравилась мистеру Форсбергу – и дело было не в обворожительном цвете глаз, миленьком курносом носике или приятных пухлых губках. Констебль испытывал иные более сильные по своей природе чувства.

Люси оказалась интересной собеседницей, способной искренне сострадать, и открыто говорить о своих чувствах, не стыдясь излишних эмоций. Разве мог он представить, что обычная помощница, служившая в одной из гильдий Отрешенных, заинтересует его куда больше, чем самолюбивые и напыщенные аристократки с которыми он знакомился на многочисленных дядюшкиных приемах. Нет, те разодетые красотки, были вовсе не интересны ему. Разряженные куклы – не более того. А вот Люси – она виделась констеблю совсем другой, прекрасной и таинственной. И в этом была главная причина, его душевного не спокойствия.

Когда девушка решила постучать в маленькую железную дверь – усыпанную клепками, будто оспинами – раздалось несколько щелчков.

Инспектор отстранил Люси, заслонив ее собой. При этом он совсем позабыл, что его костюм представителя закона, остался в саквояже под присмотром дядюшки Чарли, хозяина гостиницы 'Милая встреча'. Для свободного нахождения в квартале Отрешенных, инспектору пришлось надеть куда более скромный наряд распорядителя, который носили служители с Южной верфи. Серые матерчатые штаны и такая же свободная рубаха схожего цвета, в одну секунду, изменили констебля до неузнаваемости. Поэтому, когда дверь открылась, и непохожий на самого себя мистер Форсберг по привычке решил узнать все сразу о хозяевах здешней лачуги, он едва удержался от подобных вопросов.

– А…мммм… – вырвалось у него.

–Что вы хотели, мистер невежа, – проблеяла невысокая пожилая содержанка, лицо которой напомнило Джинксу сухую сливу.

– Тетушка Лайла, – внезапно раздался крик из-за спины констебля.

Вытаращив глаза, инспектор уставился на то, как Люси обнимает женщину, словно та была ее самым близким другом.

– Ох, милочка, сколько мы не видели друг дружку, – запричитала содержанка. – Наверное, целую вечность!

– Видимо так, – согласилась Люси.

– А этот невежа? – внезапно поинтересовалась женщина, кивнув на мистера Форсберга, при этом ее лицо исказила недовольная гримаса.

– Это мой друг. Он мне очень помогает. – Люси притянула констебля к себе и, взяв его за руку, осторожно положила голову на плечо.

В ту же секунду инспектор ощутил, как сердце готово вырваться наружу. Его переполняло странное волнение, которого раньше он никогда не испытывал.

Внутри дом оказался светлым и даже весьма радужным, в отличие от внешней мрачности. Холл украшали пасторальные пейзажи, изображенные на многочисленных картинах, а стены отображали фигурки голубей устремленных в небо.

Джинкс чувствовал в своей руке, нежную ладонь Люси, спрятанную в коричневую замшевую перчатку, и понимал, что еще секунда и его сердце вырвется наружу и расколется в дребезги.

Женщина вела их в самую глубь помещения, о чем-то эмоционально рассказывая, постоянно жестикулируя руками. Но констебль ее не слушал. Голова была полна сумбура и разных романтичных мыслей. Он мнил себя: то смелым рыцарем, готовым уберечь свою даму сердца – прекрасную Люси – от грозного дракона, то спокойным и рассудительным родителем, защищающим свою жену и детей от любой опасности.

– А что же ваш кавалер все время молчит? – внезапный вопрос заставил инспектора отвлечься от мечтаний и вернуться в реальный мир.

– Это не вежливо… Спроси у нее что-нибудь? – не разжимая губ и стараясь при этом улыбаться, прошептала Люси.

– Хм, ммм… – растерялся было Джинкс, а затем, собравшись, медленно произнес: – Скажите, вам не страшновато в здешних кварталах?

– Нам?! – миссис Лайла Би всплеснула руками. – Да нам беда не беда. Они нас не трогают, а мы их.

– Нашел что спросить?! – сдвинула брови Люси, пытаясь изобразить недовольство.

– Первое что пришло в голову. – Констебль растеряно пожал плечами, понимая, что сердечный набат достиг своего апогея. Девушка впервые за их встречу обратилась к нему на 'ты'.

Поднявшись на второй этаж и подойдя к узкой деревянной двери, женщина осторожно постучалась и ласково пропела:

– Милый муженек, ты не занят? Пришла наша малышка, Люси. Очень хочет поговорить.

– Да-да, да-да, конечно-конечно, безусловно-безусловно, секундочку. Одну секундочку, – раздался из закрытой комнаты суетливый голос.

Вскоре в замочной скважине послышалось шуршание, и дверь со скрипом отварилась.

На пороге стоял совсем маленький мужичок, в длинном рабочем халате, фартуке, в плотно прилегающих круглых темных очках, прямо из-под которых торчала густая серо-седая борода.

В нос тут же ударил резкий запах серы, и Джинкс мог поклясться, что такой тяжелый воздух бывает после знатной пальбы из многозарядных пистолетов.

– Проходите, проходите, – затараторил мужичок и, схватившись за руку констебля, стал усердно трясти ее вверх, вниз. – Меня зовут, сэр Элберт Ниц.

– Сэр Элберт? – инспектор вытаращил глаза.

Благородный господин, имеющий рыцарский титул и проживающий в квартале кишмя-кишащем бандитами и прочим отродьем – подобное не могло уложиться в его голове.

– Мистер Джинкс Форсберг, сэр Элберт ээ… – он попытался низко поклониться, но в самый последний момент 'рыцарь' замахал руками, будто тетерев крыльями.

– Не надо, не надо. В моем доме это совершенно ни к чему! Падать ниц передо мной разрешено только членам магистрата. Вы ведь случаем ни член магистрата?! – И не услышав ответа, внезапно загоготал.

Обескуражено поглядывая на излишне эмоционального сэра Элберта, Джинкс никак не мог взять в толк: верить ли этому странному человеку или воспринимать его слова как одну сплошную шутку.

В эту саму минуту хозяин дома переключился на Люси, оставив задумчивого гостя в покое.

– Моя милая, как твои дела? Ужасное потрясение! Как ты держишься? – обняв девушку, он похлопал ее по плечу и предложил пройти в свой кабинет.

Прямо за дверью, мистера Форсберга поджидал еще один сюрприз, поразивший его до глубины души. Длинный коридор, отделявший кабинет сэра Элберта отделявший его от постороннего мира оказался заставлен зеркалами. Десятки близнецов хозяина дома в один миг заскользили по обеим сторонам, искоса посматривая на обескураженных гостей.

Бросив быстрый взгляд на Люси, констебль не сразу смог определить она ли стоит рядом с ним, или это всего лишь ее мимолетное отражение.

Заметив удивление на лице кавалера, сэр Элберт затейливо хихикнул:

– На ночь я закрываю ставни, и мой зеркальный зал окутывает тьма.

– Наверное, жуткое зрелище? – всплеснула руками Люси.

– Что ты, моя дорогая, отнюдь. Так я никогда не чувствую себя одиноким и становлюсь сильнее в разы. Видишь, сколько меня! Да и чужаки запросто могут попасть в мою ловушку как в капкан.

Дотронувшись до одного из зеркал, констебль услышал за спиной