Ковчег. Вырваться из клетки - Хайдарали Мирзоевич Усманов

того, как они оформятся. Стоило ему даже приблизиться к попытке сопротивления, как в голове возникал холодный звон, похожий на перезвон стеклянных капель, и спокойный, почти безэмоциональный голос говорил:

“Доступ к функции “рассказать” заблокирован. Попытка нарушения приоритета. Синхронизация продолжается.”

Так что он не мог никому и ничего сказать без разрешения этого ледяного надзирателя. Он даже думать об этом не мог, не ощущая удушающего давления, как будто сами мысли в его мозгу становились жидким и вязким. Он пытался исписывать бумагу, но рука отказывалась писать то, что он хотел. Буквы путались, пальцы дрожали. Всё превращалось в бессмысленные фразы. Однажды он попытался вырезать на стене что-то острым ножом – но даже тогда в последний момент рука вильнула, и лезвие вонзилось в дерево на полметра в сторону от задуманного знака.

Именно поэтому несколько последующих дней он “болел”. Тело казалось горячим и холодным одновременно. Он чувствовал себя как в тисках – тело жило само по себе, двигалось без команды, улыбалось, когда он не хотел, молчало, когда внутри бушевала ярость. Он молился всем возможным Богам, о которых уже давно забыл. Он кричал в подушку. Он пытался выброситься из окна, но ноги застопорились у самого края – и он отшатнулся назад, весь в холодном поту. Он пробовал не есть, не пить, но даже это не помогло. Так как на третий день он сам же пошёл в трактир, как марионетка, и заказал еду, смотря на самого себя, как будто изнутри. Зубы жевали, челюсть работала, желудок принимал пищу, и всё это – без его воли.

А потом наступил момент, когда он просто лег и больше не встал. Он не чувствовал паники. Не чувствовал и надежды. Лишь пустоту. Словно кто-то сдул его душу, оставив от достаточно гордого когда-то демона – наёмника только пустую оболочку. Он дышал, ел, пил, выходил на улицу, даже мог вести беседу. Но это был не он – это было нечто, что исполняло его роль. Он больше не пытался бороться. Он принял свою судьбу…

“Режим сопротивления отключён. Состояние: подчинение. Нейросеть стабилизирована.” – Голос в голове был тем же – хрустально-ровным, отстранённым, как бесконечный поток команды системы управления. Он не ответил. А всего лишь через сутки после того, как он перестал сопротивляться, в голове возник новый сигнал.

“Носитель: активен. Координаты получены. Цель: прибыть в заброшенное поселение на верхнем ярусе периферии Ковчега. Объект идентифицирован: охотник уровня “Целевой”. Имя Серг. Время прибытия: 72 часа.” – Он почувствовал, как внутри всё сжалось. Охотник? Тот самый молодой охотник? Немногословный, странный, с хищным взглядом, что даже старого демона немного пугал? Тот, кого он сам когда-то слегка недооценил? Он тоже носитель? Он… Хозяин этой нейросети? Он – теперь владелец жизни демона? Каэрн'Захар хотел почувствовать шок. Гнев. Протест. Но всё, что чувствовал – это прохладную пустоту под сердцем. Никаких слов. Никакой ярости. Только тихий внутренний кивок.

– Принято. – Он медленно поднялся. Натянул куртку. Застегнул ремни. И вышел в ночь. Шёл, не чувствуя усталости. Как будто чьи-то невидимые нити тянули его вперёд, к месту встречи с своим отрядом. И только одна мысль слабо трепетала в углу сознания:

– Я больше не я… – Но сам старый демон не знал о том, что тоже самое происходило и с его старыми товарищами, которые были вместе с ним заражены этой высокотехнологичной “гадостью”…

………..

В ту ночь лаборатория профессора Дилана Ригана дышала сухим, наэлектризованным воздухом. Витки пара клубились над капсулами, биостолами и резервуарами с прозрачной, золотисто-сиреневой жидкостью – остатками мёда, собранного из гнезда кровавых пчёл. Этих остатков становилось всё меньше… и меньше… А сам профессор уже в который раз ходил кругами, тяжело опираясь то на один подвернувшийся стол, то на другой. Его худощавое лицо с впалыми щеками дергалось – нервный тик давно поселился под глазом. Он то тер виски, то раздражённо стучал по консоли, то останавливался у одной из капсул и смотрел, как последний миллилитр эссенции исчезает в толще анализатора.

– Серг… Проклятый мальчишка… Упрямый, тупой ублюдок… – Он говорил вслух, скрежеща зубами. У него больше не было мёда. Все полученные капли, извлечённые из первой партии, уже были израсходованы на исследование, анализ, перегонку, экстракцию и нейронастройку пробников. Эликсир молодости, эссенция жизни, тонизатор пси-волн – всё было на грани превращения из мифа в метод. Но сам профессор так и не вкусил ни капли для себя лично. Он думал, что Серг всё же согласится… Что он сам поймёт, оценит, и поддастся доводам разума, когда профессор сам объяснил, как важно повторить экспедицию за такими ресурсами. Но тот отказался. И теперь…Теперь всё рушилось.

В это время, буквально в те же часы, когда профессор вымещал бессилие на стеклянных панелях, три из которых уже были безвозвратно разбиты, незаметный враг, уже проникший внутрь его тела, делал своё подлое дело. Всё началось с едва различимого блеска на внешней оболочке пробирки. Наноботы которых он сам подцепил, хватая в бессилии этого наглого мальчишку за руки, среагировали на тепло кожи, когда профессор сам коснулся потной руки молодого охотника. Бионические сенсоры наноботов мгновенно определили контакт. Живой… Разумный… Восприимчивый… После чего был активизирован протокол проникновения. И они вошли в его организм через поры, не оставив и следа. Прошли глубоко – в сальные железы, в лимфу, в капилляры. Несколько сотен наночастиц прокладывали путь, как разведчики, скоординированные миллиардами инструкций в секунду. Они использовали тепло кровотока, электролитическую активность, чтобы максимально эффективно перемещаться вверх по кровеносным каналам – к главной цели: мозгу своего будущего носителя.

И пока профессор метался в бешенстве, наноботы уже достигали мозговой ткани. Первая волна – разведывательная – быстро определила структурные уязвимости, оптимальные точки для формирования контрольных узлов. Вторая волна – инженерная – приступила к работе… К строительству первичных нейроимитирующих волокон, дублированию синаптических связей через молекулярные каналы, переподключению глиальных структур мозга, чтобы зацепиться за когнитивные функции. На глубинном уровне уже начиналась закладка вторичной нейросети, которая вскоре возьмёт на себя функции не контроля, а руководства – незаметного, постепенного, неизбежного.

Всё это происходило незаметно для самой жертвы. Ведь и сам профессор Дилан Риган теперь напоминал охотника, которого лишили добычи в шаге от триумфа. Его ум лихорадочно просчитывал возможные пути. Он даже искал добровольцев, которых можно было бы послать в Зелёную бездну… Но понимал, что там, где один Серг рисковал и выживал, целый отряд может быть истреблён.

– Кому я расскажу о мёде? Никому… Никто не должен знать… – Он не мог