Эволюционер из трущоб. Том 10 - Антон Панарин

вздулись, в ушах бешено начало колотиться сердце, а потом… Потом всё прекратилось. Минута страданий — и боль отступила, как будто её никогда не было. Я поднялся на ноги, на лице сама собой расцвела улыбка.

— Да уж… А что бы было, если бы я не получил доминанту повышенного болевого порога? Бррр… Даже страшно представить, — сказал я сам себе, хрустнув шеей.

Подойдя к окну, я извлёк из пространственного хранилища шоколадку и принялся её жевать. По улице в сторону многоэтажки тянулся крошечный ручеёк архаровцев. Моя родня, пускай и не по крови, но по духу уж точно. Радует, что есть те, с кем можно разделить страдания. Хотя от их мучений мне ни тепло, ни холодно. Такова плата за быстрое усиление способностей.

Спустя десять минут я запустил в квартиру первую десятку и одарил их доминантами. Бойцы корчились в мучениях, рычали, кричали, пищали от боли. Я же, не обращая на это никакого внимания, вышел на лестничную клетку, где переминались с ноги на ногу ещё девяносто человек, и объявил:

— Сейчас я вернусь обратно. И вы услышите душераздирающий вопль. Когда он затихнет, можете входить. Я сделаю вас сильнее. Это понятно?

— Так точно, Михаил Константинович! — рявкнули бойцы, от чего по лестничной клетке прокатилось многоголосое эхо.

— Вот и славно, — кивнул я и закрыл перед ними дверь.

Первая партия мутантов валялась на полу, хватая ртом воздух, словно рыбы, выброшенные на берег. Я проследовал в свою комнату и взял новую тряпку из кучи. Кстати! Я же так и не посмотрел, чем меня одарил шипастый!

Погрузившись в Чертоги Разума, я подошел к пирамиде и увидел в физическом ряду новую доминанту. Она выглядела как колючка, но не простая, а золотая! Да, да. Сразу четвёртого ранга. Сфокусировавшись на ней, услышал голос Ут:

«Иглопад, массовый выброс игл, заполненных маной. Позволяет пробивать щиты или парализовать мышцы цели».

Эммм… Скажем так, это не то, чего я желал. Ну да ладно. Посмотрим, как оно работает. И знаете, что? А ничего. Оно не работает. У меня банально нет игл, которыми я мог бы выстрелить. Вот же засада. Получается, мне сперва потребовался бы «игольчатый доспех» и только после этого я смог бы использовать «иглопад». Но несмотря на это, я всё равно доволен.

— Ут, переработай доминанту «Иглопад» в пользу «Души ифри…», — на полуслове я задумался.

Да, это даст дополнительную защиту и мощь огненных заклинаний. Однако, это может и подождать. Я провалился на нижний уровень Чертогов Разума и взглянул на карту. Ежа нигде не было видно. Ага. Тогда решено.

— Ут, переработай доминанту «Иглопад» в пользу «Охоты на душу».

«Запрос принят», — ответила моя сладкоголосая помощница и спустя пару мгновений я увидел, как на карте появилась красная точка. И подписана она была как «Шипастый Ублюдок».

— Попался, который колялся, — улыбаясь, прошептал я.

Правда было одно «но». Шипастый находился от меня в тысяче километров. В пригороде Ярославля. Далековато… И как его поймать? Хотя, чего его ловить-то? Залижет раны и вернётся. Всегда возвращался. Но в следующий раз я буду наготове.

Поднявшись на уровень выше, удостоверился в том, что доминанта «Охоты на душу» перешла на четвёртый ранг, а после вернулся в реальность и принялся поглощать доминанты.

Знаете, боль была чудовищной. Такого я не то что не испытывал, а даже представить таких страданий не мог. Однако, это было весьма скоротечно. Теперь я орал, срывая глотку. На дрожащих ногах выходил в коридор, когда боль прекращалась, и передавал доминанты архаровцам. После чего шел за новой партией доминант.

В конечном итоге, до конца дня я передал около двух сотен доминант и полностью переработал все принесённые мне образцы. Лёжа на кровати, я смотрел в потолок, окрашенный алыми лучами заката, и думал о том, что нужно легализоваться. Заявить о себе миру. Только так я смогу привлечь новых рабочих, получить больше земель, развивать производство, да и как ни крути, для того чтобы остановить мировые войны, нужно иметь контакт с этим самым миром.

Вдобавок ко всему, я при всём желании не смогу спасти отца, если так и останусь отсиживаться на задворках мира. Забавно. Но тропа и правда рождается под ногами идущего. Зашипела рация и из неё послышался голос Гаврилова.

«Ш-ш-ш. Михаил. Мои люди нашли Черчесова».

— Отличные новости, Станислав Карлович, поднимайтесь на десятый этаж. Расскажете детали.

Спустя полчаса мы стояли с Гавриловым на балконе. Он курил, глядя в темнеющую даль, а я обдумывал услышанное. Оказалось, что Черчесов весьма плох. Его покусали разломные пауки и сейчас граф всеми силами пытается восстановиться. Уже начал ходить и даже заглядываться на красоток. Однако здоровым его при всём желании не назовёшь.

Черчесов осел в Алапаевске. Потратил прорву средств на лучших лекарей, до которых сумел дотянуться, и сейчас продолжает лечение. Имение графа охраняет гвардия из тысячи человек, а ещё парочка Безликих. Гаврилов с ходу предупредил, что один из Безликих практически бессмертен. Если рядом с ним имеется хотя бы крошечный запас некротики, то этот выродок будет возрождаться раз за разом.

Нас разделяло расстояние в двести девяносто километров. Не так уж и далеко. Да и не думаю, что у меня возникнут проблемы с гвардией Черчесова или Безликими. Бессмертие это тяжкое бремя, которое способно обернуться проклятием при должной подготовке.

Конечно, умирать никто не хочет — и я тоже, но кто нас спрашивает? Смерть всегда ошивается поблизости. Мы её не замечаем. Делаем вид, что жизнь никогда не закончится. Она забирает далёких знакомых и постепенно подбирается всё ближе и ближе к нам самим. А потом… Потом нам выпадет шанс родиться вновь. Если повезёт.

— Знаешь, Станислав Карлович. А ты со мной в Алапаевск не поедешь, — задумчиво проговорил я.

— Это ещё с какого перепуга? — нахмурился капитан и повернулся ко мне.

— Ты моя правая рука…

— И левая нога, — хмыкнул он, перебив меня. — Давай ближе к сути дела.

— Не хочу, чтобы ты помер. Моей сестрёнке нужен отец, а матери — муж.

— А ещё твоей матери нужен сын. Понимаешь? Так что давай без геройствований. Я отправлюсь вместе с тобой, — безапелляционно заявил Гаврилов.

— Как скажешь, — улыбнулся я, посмотрев в чернеющее небо.

— Ты уверен, что хочешь ограбить Черчесова? — с тревогой в голосе спросил капитан.

— Ограбить? Кто сказал, что мы будем его грабить? Он сам всё отдаст.