Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

сорвалась бы с решетки. В свете Младшего Солнца, похожего по ночам на двойник Луны, и бликах полярного сияния он был теперь заметен всему городу. Реакция последовала моментально: с улицы донеслись испуганные женские, а затем и мужские крики. Велев сыну забираться в корзину, Осокин стал поспешно разматывать цепи.

– Помогай! – сказал он Альде, которая растерянно глядела на подбегающих людей. – Сейчас никому ничего не объяснишь, а вывод сделают самый простой!..

– Я поговорю с ними!

– Нет, стой! – Осокин поймал ее за руку. – Не хватало еще, чтоб ты пострадала!.. Чтоб тебя, Рэнди, зачем ты так запутал цепи?..

Их слова доносились до юноши, как сквозь стену. Словно завороженный, он смотрел на белую громадину у себя над головой и чувствовал невероятную мощь тех природных сил, что у него получилось приручить. Тревога отступила; хотя он отправлялся в неизвестность, толком не подготовившись и не успев испытать свою воздушную лодку, голова шла кругом от необъяснимого, сумасшедшего восторга. В эти секунды куда-то улетучился даже страх за Масако, осталось лишь изумление, что он, семнадцатилетний, умудрился сотворить такое чудо. Там, наверху, его ждали облака и звезды.

Шар подпрыгнул, натянув до предела две последние цепи, и потеря твердой опоры под ногами вернула Рэнди к реальности. Толпа перед мастерской собиралась с такой скоростью, словно люди вырастали из земли.

– Народ, что там за чертовщина на крыше?

– Да это ж докторский выкормыш! Я знала, что не просто так он балуется этими своими леталками…

– Так значит, это он их информирует?..

– Ясное дело! Поэтому и у папаши все мрут, как один! Как пить дать, с Извергами сговорился, чтоб уцелеть самому и потом их лечить!

– А не он ли заразу в город принёс?..

– Слушайте все! – крикнула с крыши Альда. – Вы в своем уме или как? Илья возился с вашими родными часов по двадцать! Как он может быть предателем? А Рэнди летит в Рэйлтаун за помощью!..

– А что же лодку не взял?

– Я у вас хотела спросить – кто из ваших друзей ей ласты приделал…

– Врёшь, стерва! Ты же с ними заодно!.. Сама из их бесячьего гнезда, из Порт- Амундсена!.. – рявкнул кто-то.

Громко звякнула последняя цепь, ударилась о крышу питавшая шар труба, и Рэнди неожиданно быстро подбросило вверх; потеряв равновесие, он едва успел схватиться за ручку, укрепленную на каркасе корзины; сделать такие ручки было идеей Масако. Потеряв способность мыслить, осев на самое дно и перестав дышать, он во все глаза смотрел, как стремительно приближается звездное небо. Несмотря на холод ночи, его лицо полыхало огнем; обед просился обратно. Кровь стучала в голове так же сильно, как он сам, совсем недавно, – молотками по железным болванкам для стрел.

На смену восторгу пришел страх; Рэнди казалось, что у хлипкой корзины вот-вот отвалится дно. Хуже того, при взлете что-то громко ударило в стенку рядом с местом, где он сидел. Стрела? Камень? Посмотрев спустя несколько секунд, он увидел внизу тусклое скопление огней и не сразу осознал, что это Мак-Мёрдо. Бескрайним черным полем, удалявшимся от беглеца вместе с городом, был океан. В переливчатом свете полярного сияния юноша разглядел железную дорогу и стоянку карауливших её врагов, и не упустил случая показать им средний палец.

Словно в ответ на его дерзость сноп белого пламени, похожий на тот, что вырвался когда-то из «фонарика» Рахманова, перерезал одну из строп. Второй сделал в стенке корзины дыру размером с ладонь, прожег ему штанину и опалил кожу на ноге. Вскрикнув от боли, Рэнди съежился, обхватив руками колени и желая исчезнуть полностью – лишь бы не переживать долгий ужас падения, когда третья вспышка прошьет шар. Но тут аэростат поглотило низкое снеговое облако. Если внизу температура была около нуля, то здесь уже царил мороз; стылая влажность пронзала кости сквозь одежду и плоть. Рэнди зажег самодельную горелку с трэш-газом, но не только из-за холода, а для того, чтобы ни в коем случае не потерять высоту: на таком холоде шар остынет быстро…

Когда аэростат рванулся с крыши, разъяренная толпа затихла вмиг, сраженная тем, что эта большая странная штука и вправду взлетела. Кто бы думал, что юному возмутителю спокойствия под силу что-то серьезное? И теперь, удостоверившись в этом собственными глазами, народ потерял всякое сомнение в том, что семья Осокиных – де ла Серна с потрохами продалась Извергам: все же знают, что такие технологии доступны только им…

Первый брошенный камень ударился о стенку аэростата, не причинив никакого вреда. Второй мишенью стал Илья Осокин: неизвестно, целился ли бросивший в него или хотел достать-таки Рэнди. Удар пришелся по голове и рассек кожу на лбу; сам по себе он был бы не опасен, если бы доктор не находился в этот момент на сводчатой крыше. Его рука взметнулась в запоздалой попытке защититься, нога, неловко шагнувшая в сторону, «поехала» по скату. Толпа, небо и снег смешались в стремительную круговерть. Хрустнули кости черепа, хрустнули позвонки. Крика супруги Илья Осокин уже не слышал.

Верь мне

Велиард Рид, 5 ноября 2140

– Эти жуткие слова к песням тоже Мрак сочиняет?

– Нет, я, – безмятежно ответила Вильгельмина, накрыв своей ладонью мою.

Говорить о «наружной» реальности было нарушением негласного, но строгого этикета Омниверса. Но терзавшее меня любопытство впервые оказалось сильнее правил.

– У тебя снаружи творится что-то настолько плохое?

– Всё уже случилось, Велиард. Один плохой человек. И жизнь под откос.

– Твой отец? Босс? Любовник?

– Нет…

– Я хочу помочь.

– Не получится. Есть пропасти, в которые нельзя тащить других.

– Он есть в Омниверсе?

– В Омниверсе сейчас все… Беда в том, что я не знаю, кем он может оказаться…

– У него так много аватаров?

– Не счесть.

– Значит, из богатых…

– Не пытайся его найти, Велиард. И лучше, если он никогда не узнает о тебе.

– Раз он преследует тебя, этого не миновать.

Было странно говорить о таких вещах, наслаждаясь хорошей погодой и нашим неторопливым сближением. В Омниверсе люди могли позволить себе самые причудливые эротические фантазии. А я сегодня узнал, как это здорово – гулять с Ви в уютном девятьсот девяносто третьем по крышам с бутылью вина и нехитрым ланчем в рюкзаке; время от времени я привлекал её к себе и осыпал поцелуями. Я ещё напоминал себе, что за пределами виртуального мира меня могло ждать жестокое разочарование, но какое значение сейчас имел оффлайн? Он был враждебен. Как «дома» я себя чувствовал только здесь.

– Послушай, снаружи я кое-что могу. У меня достаточно…

– Нет… – твёрдо произнесла Вильгельмина. И тут я вспомнил давнее, привитое матерью правило – никогда не давить на человека, если речь не идет о жизни и смерти. Пока ты не готов или не хочешь ломать ему рёбра, докапываясь до истины, лучше отступить и просто быть внимательней; тогда, разомлев в безопасности, собеседник раскроется сам.

– Слыхал легенду о Тени? – спросила меня Ви, когда мы разглядывали облака, угадывая в них различных животных.

– Не доводилось.

– Говорят, в Омниверсе обитает призрак мёртвого человека. Он умер, когда находился в Сети, и его разум обитает здесь…

– Если б всё было так просто! – скептически ответил я, знавший, как всё происходит на самом деле. Обсуждать тему следовало с осторожностью, потому что хоть я и не занимался проектом «Хранилище душ» напрямую, но знал достаточно, чтобы наговорить лишнего. Выдавать принадлежность к «Наутилусу» я по-прежнему не хотел.

– Ещё я слышала, что он стал тем, кого Крестители называют Пророком.

– Я думал, Пророк был только у мусульман, – усмехнулся я, чувствуя, как становятся дыбом уже несуществующие волоски на руках. Память тела, чтоб её. С тех пор, как матери не стало, я посвятил немало времени поиску информации о Крестителях, а возможности у меня были посерьёзней, чем процентов у девяноста пяти населения земного шара. Некий Пророк действительно упоминался, но на самой верхушке орденской иерархии – среди так называемых «приоров», «маршалов» и «командоров».

До поры до времени я полагал, что фанатики зачем-то придумали некую