Придворный Медик - Алексей Аржанов

Трясущимися руками Алексей Георгиевич коснулся головы пациента, прищурился. И тут же отступил.

— Этот — мой клиент, — тут же заключил он. — Всё верно. Энцефалит. Срочно его ко мне — в неврологию.

— А чем вызван энцефалит? — поинтересовался у нейролекаря Гаврилов. — Вирусом?

— А это уже не так важно, Евгений Кириллович, — ответил Сергеев. — Как говорит статистика, почти в половине случаев его причину установить не удаётся.

— Думаю, дело всё же в вирусе, — предположил я. — Скорее всего клещевой энцефалит.

— Как вы поняли? — поправив очки, спросил Сергеев. — Ранку нашли? Аль самого клеща заприметили?

— Место укуса мы уже вряд ли найдём, — ответил я. — Инкубационный период мог длиться недели. Зажила уже давно. Дело в другом — пациент с собаками работает. А учитывая, что ему часто приходится выезжать на охоту, скорее всего именно там его и куснули.

Сергеев повернулся к Гаврилову, поднял трясущийся указательный палец и заявил:

— А башковитый у вас помощник, господин Гаврилов. Не такой, каким вы были в молодости.

Евгений Кириллович покраснел, но ничего не ответил своему пожилому коллеге. Вскоре подоспели санитары и перевезли Василия Фёдоровича в неврологическое отделение.

Я взглянул на часы. Пять вечера. Управился даже быстрее, чем думал. Ещё успеваю в приют до его закрытия. После восьми вечера родственников уже не пускают.

По идее, меня туда вообще не должны пускать, поскольку паспорт у Кирилла сейчас совсем другой и официально братом я ему не являюсь. Но я смог убедить одного из сотрудников приюта дать мне допуск. Пришлось солгать, что я приютил мальчишку-беспризорника, но чтобы не нарушать закон, всё же отдал его в приют.

Разумеется, пришлось ещё немного доплатить, чтобы история уж точно сошла за правду, и теперь нам позволяют видеться раз в две недели.

— Фух… — выдохнул Евгений Кириллович. — Не думал, что скажу это, но всё-таки вы правы, Булгаков. Удружил нам Дубков — словами не передать. Не знал даже, с чем проводит дифференциальную диагностику.

— Главное, что нам, в отличие от него, хватило ума вызвать нейролекаря, — сказал я. — Если бы Эдуард Дмитриевич сразу же отправил пациента к господину Сергееву, возможно, до такого состояния он бы не дошёл.

— Верно, — кивнул Гаврилов. — Так, ну что, Павел Андреевич? Я тут до утра остаюсь. Если желаете, могу продолжить экскурсию по отделению.

Удивительно, как изменилось его отношение ко мне всего за сутки. Два дня назад он запретил мне даже приближаться к пациентам, вчера собирался уволить, а сегодня уже предлагает вместе подежурить.

Отлично, процесс пошёл!

— С радостью бы остался с вами, Евгений Кириллович, но сегодня меня ещё ждут другие дела. В следующий раз обязательно останусь, — пообещал я.

— Хорошо, — кивнул Гаврилов. — Тогда до завтра, Булгаков.

Я уже собрался покинуть смотровую, но наставник бросил мне вслед ещё одну фразу.

— Хорошая работа.

Коротко и ясно. Что ж, думаю, это можно считать признанием. Или хотя бы почвой для него.

— Взаимно, Евгений Кириллович. Мы с вами ещё горы свернём!

* * *

Эдуард Дмитриевич Дубков затянул пояс домашнего халата и, смакуя удовольствие от хорошо проведённого вечера, расположился в своём кресле. Спина приятно ныла после сеанса массажа. Дубков разомлел и практически задремал, однако его привёл в чувство телефонный звонок.

Не открывая глаз, он нащупал свой мобильник и, даже не посмотрев, кто его вызывает, ответил на звонок:

— Дубков слушает, — протянул он.

— Ты идиот? — вместо приветствия раздался до боли знакомый старческий голос.

Эдуард резко открыл глаза, оторвал телефон от уха и взглянул на имя абонента.

«Сергеев Алексей Георгиевич».

— Ч-что, простите? — оторопел Дубков. Но всё же решил переспросить на всякий случай, надеясь, что ему это послышалось.

— А я думал, что это у меня проблемы со слухом, — фыркнул Сергеев. — Ещё раз спрашиваю, Дубков. Ты — идиот?

— Вы что себе позволяете⁈ — возмущённо прокричал Эдуард Дмитриевич. — Что за хамство?

— Рот мне закрывать не надо. Я тебя не боюсь, Эдуард. И угрозы свои можешь оставить при себе. Мне восемьдесят пять лет. Воспользуешься своими связями, чтобы уволить меня — пускай. Давно пора на покой, — произнёс Сергеев.

— Вы что несёте, Алексей Георгиевич? — не веря своим ушам, спросил Эдуард.

— Ты как умудрился пациента с энцефалитом упустить? Лучшего псаря императора чуть не угробил. Почему сразу не отправил больного ко мне?

Дубкову хотелось возразить, но инициативу с самого начала перехватил старый лекарь. Сам того не желая, Эдуард начал оправдываться, как провинившийся мальчишка. Кем он и был в глазах нейролекаря.

— Так я… Я же не умею заглядывать в головной мозг! Клиническая картина была расплывчатая, — произнёс он. — А как он в итоге оказался у вас? Я же его в приёмное отделение к Гаврилову и Булгакову отправил.

— Всё верно. Они его ко мне и перевели. Повезло, что Павел Андреевич смог верный диагноз выставить вовремя. Всю работу за вас сделал! — упрекнул Дубкова Сергеев.

— Так, знаете что? Будь вам хоть сто восемьдесят пять лет — я не позволю никому разговаривать со мной в таком тоне! — попытался контратаковать Эдуард Дмитриевич. — Завтра же на столе главного лекаря будет лежать докладная. Я во всех красках распишу, что вы мне тут нагородили!

— А давайте наперегонки? — усмехнулся Сергеев. — Я тоже напишу докладную. Только вы не сможете доказать, что я вам наговорил во внерабочее время. А у меня на руках история болезни и все ваши записульки. Гипертонический криз! Ну и выдали!

Из трубки послышался надрывный смех Сергеева, а затем связь прервалась.

Дубков ещё несколько минут сидел на месте и молча таращился в стену. Телефон в его руке сжимался до тех пор, пока не треснул экран.

Вечер безвозвратно испорчен.

Причём взбесил его не столько Сергеев, сколько Павел Булгаков. Дубкову было плевать на мнение этого старого маразматика! А вот помощник Гаврилова — совсем другой вопрос.

Чуть успокоившись, Дубков начал ломать голову, пытаясь понять, каким образом Булгакову вообще удалось поставить этот диагноз. Эдуард половину рабочего дня потратил впустую, но так и не смог добраться до истины.

А этот чёртов новичок смог! Причём менее чем за час.

Не может быть, чтобы он сделал это своими силами. Видимо, Булгаков