Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев

вернулся в церковь, а я направил нового посланника, брата Бруно в Аморбах. Через месяц он вернулся, передав новые наши дары, но, сообщив, что брат Пётр точно до монастыря не добрался и никто его там не видел. И вот два дня назад ко мне подошёл брат Бруно в сопровождении трёх стражников и сообщил, что видел коня брата Петра и человек, который на нём ехал, направляется в собор, как он услышал от одного из охранников городских ворот. Я подошёл к людям, на которых указали стражники, но вот этот человек — он указал на Элезара — сказал, будто он посланник епископа Сигварда, а коня выиграл в бою с каким-то хускарлом князя Генриха. Вот и всё. Коня я прошу вернуть, а также заплатить штраф за его пользование.

— В десять его стоимостей? — уточнил судья.

— Да, ведь это очень хороший и обученный конь.

Судья хмыкнул и скептически посмотрел на настоятеля.

— Кто может подтвердить сказанное?

— Брат Иоанн, брат Бруно и несущий послушание на конюшне послушник, его зовут Николас.

— Вам есть что добавить? — обратился к свидетелям судья.

— Да, господин Юрген — встал и поклонился брат Иоанн. — Когда я искал следы пропавшего, то нашёл небольшую часть цепи в лесу, не доезжая Люнебурга. Я подумал, что это остатки вериг брата Петра, и внимательно осмотрел окрестности. В роще неподалёку я видел обломок окровавленной стрелы. Но, ни тела брата Петра, ни следов борьбы не обнаружил. Однако думаю, что там на него и напали неожиданно из засады. Возможно, выстрел из лука и он свалился с коня, обломав стрелу.

— Понятно. Молодой человек, как тебя, Николас? Подскажи, ты видел коня?

Послушник подхватился с места и торопливо закивал.

— Да, господин Юрген. Я не осматривал его близко, но Рейна, так зовут коня, я узна́ю и из сотни. Я же его принимал от матери, стало быть. И учил.

— На нём есть клеймо?

— Нет, господин Юрген. Его готовили для конюшни епископа Вюртенбурга. Мы в таком случае клейма не ставим.

— Ясно, что же, давайте послушаем вторую сторону.

Элезар встал, разволновавшись и непохоже на себя, запинаясь, рассказал об обстоятельствах боя и получения коня. Вроде бы сказал всё как было, но почему-то у него было острое чувство, что что-то он упустил или был недостаточно убедителен. Правда, по лицу судьи о том, к какому решению он склоняется, было решительно непонятно. Затем выступили купцы, которые лишь коротко подтвердили сказанное Элезаром.

— Что же, мне всё ясно, и я готов вынести решение. Возможно, кто-то хочет что-то добавить к сказанному? К сведению обоих участников, на будущее, приводите больше свидетелей. Право владения должно подтверждаться хотя бы семью голосами.

— Господин Юрген, а мне позволено будет задать вопрос? — встал и подал голос Александр.

— А вы, собственно кто?

— Меня зовут брат Александр. Я послушник одного из монастырей Руси, а сейчас сопровождаю посланника епископа в его путешествии — на ходу сочинил и при этом ни разу не погрешил против истины монах. — И я присутствовал на бое Элезара. Кстати, полностью подтверждаю всё им сказанное и другими свидетелями.

— Ну, спрашивайте, только быстро. Признаться, я устал от утренней поездки, а дело простое, незачем тянуть.

— Я лишь хотел уточнить, в случае если собственность будет признана за собором, городу Бардовикку и герцогу ведь обязательно нужно будет выяснить причину попадания коня к хускарлу князя Генриха и, в случае выяснения, что тот причастен к какому-то преступлению, то надо ведь будет стребовать с князя штраф? Не может же город оставить смерть священнослужителя без расследования и наказания?! Тем более если они произошли в окрестностях города.

— Да, да. Этот монах говорит правильные вещи! — подскочил со своего места настоятель церкви.

Шультгейтс посмотрел на них обоих мгновенно помрачневшим и строгим взглядом.

— А ну, сядьте оба!

От его тона, казалось, мороз прошёл по помещению, и оба сделавших свои замечания участника процесса плюхнулись на лавки.

Судья задумался на мгновение, но тут же его посетила какая-то мысль.

— Отец Эгберт, а ведь тело брата Петра так и не нашли и до сих пор достоверно неизвестно, умер ли он или, быть может, продал коня и сейчас пьёт вино где-нибудь в таверне в землях славян, франков или тюрингов?

— Да как такое можно было подумать, господин судья?! Брат Пётр благочестивый монах из монастыря Аморбаха! Ах, как он пел в хоре!

— Вот то, как он пел, меня совершенно не интересует. Меня интересует, есть ли какие-то доказательства, что брат Пётр вообще умер и конь не был отдан им на каком-то законном основании кому-либо, а затем без всякого преступления — на этом слове он сделал нажим — тот перешёл к хускарлу князя Генриха?

— Ну-у, стрела окровавленная. И вериги.

— И точно установлено, что это кровь брата Петра и его цепь?

— Нет, таких доказательств нет, — вынужден был признать настоятель — Но я уверен, что такого не могло случиться. — Всё же добавил он.

— Боюсь вашей уверенности мало, уважаемый отец Эгберт. И так. Суд решил. — Шультгейтс сделал эффектную паузу — Поскольку у суда нет оснований сомневаться в показаниях свидетелей, суд установил, что конь, на котором выехал брат Пётр из собора и тот конь, которого приобрёл господин Элезар — это одно и то же имущество. Однако, поскольку ни одна из сторон не привела достаточно свидетелей и, кроме того, не было представлено никаких доказательств незаконного выбытия имущества из владения собора, а напротив, было установлено, что господин Элезар приобрёл его в качестве трофея по законам Божьего суда в ходе судебного поединка, то у суда нет оснований изымать имущество из его владения и передавать настоятелю собора Петра и Павла отцу Эгберту. Поскольку никто ничего не приобрёл во время настоящего процесса, то плата за процесс не берётся ни с кого. Штраф за наговор на господина Элезара так же не берётся, так как наговора и каких-то обвинений не было. Так постановил суд! — внушительно закончил шультгейтс.

— Я буду жаловаться герцогу! — подскочил священник.

— Останьтесь, отец Эгберт со мной на обед, я вам кое-что хочу объяснить в своём решении — почти прошипел судья. — Остальных больше не задерживаю.

Все раскланялись и удалились.

Едва выйдя за порог, все стали нахваливать Александра и хлопать его по спине в знак одобрения. Было очевидно, что его вопрос заставил судью принять именно такое решение. Вышедший вслед за всеми секретарь, знакомый Святовита, только подтвердил эту уверенность, разъяснив, что по его опыту, обычно судье достаточно выяснить, кто первым владел имуществом и обстоятельства выбытия из владения.